– Ты меня спрашиваешь? – усмехнулся Дубовик.
– Да, тебя! Повторяю: налила водку, насыпала таблетки и?..
– …размешала и выпила! Это ты хотел услышать?
– А чем размешала? Вот этим? – Калошин возбужденно повертел в воздухе указательным пальцем.
– Так-так-так! Ну-ка, ну-ка, давай, развивай! – Дубовик даже выпрямился на стуле, с интересом глядя на Калошина.
– А чего тут развивать? Она что, сходила на кухню, взяла ложку, размешала, унесла её назад, там вымыла, убрала в стол, вернулась и села пить свою отраву? Ей нет разницы, где та ложка останется, а вот если ей эти таблетки подсыпали, тогда всё логично. Злоумышленник идёт в кухню, там наливает водку, насыпает таблетки, размешивает, ложку моет, а стакан с водкой ставит на стол в комнате. Предлагает выпить вместе, и всё!
– А как объяснишь, что тот, второй, принёс водку с кухни незаметно? Ведь, как правило, наливают, сидя за столом, а не бегают со стаканом туда-сюда?
– А что стоило просто отвлечь пьяную женщину, или, в конце концов, дождаться, когда та по нужде выйдет. Ведь выходила же она? Как без этого? И потом… Провизор аптеки прекрасно знает, что этот самый барбитал даже в небольшом количестве приведет к смерти, а она не только десять таблеток всыпает в стакан, да ещё неоткрытую пачку берёт в руку. Если не надеялась, что умрет сразу, то, тем более, зачем уносить ложку?
– Силён ты, майор! Есть у тебя чему поучиться!
– А я не поверю, что ты об этом не думал, – улыбнувшись, посмотрел Калошин на Дубовика.
Тот блеснул стёклами очков:
– Ну, не то, чтобы не думал… – скромно потупил глаза, скрывая усмешку.
– Чёрт ты, майор! Вот ты кто! – Калошин со всей силы ударил его кулаком по плечу, тот едва не свалился со стула, успев ухватиться за край стола.
– Ладно, извини. Но зато мы знаем точно, что был второй человек. Ещё что-нибудь есть?
– А то! – Калошин хитро посмотрел на Дубовика и, погрозив пальцем, добавил: – Если скажешь, что и это знал – убью!
– Согласен!
– Тогда так, слушай! Кого женщина ждёт, нарядившись в дорогую блузку?
– Мужика-а…
– А на блузке не хватает пуговицы, это притом, что она женщина аккуратная. Более того, у неё не были застёгнуты манжеты. И знаешь, почему?
– Не томи!
– На манжетах пуговицы перешиты, как если бы новая блузка в рукавах была широка. А у Жуйко руки полные, и манжеты в таком виде у неё не застёгивались. Зачем, спрашивается, перешивала?
– Не её блузка?
– Это единственное объяснение. Я попросил Карнаухова попробовать застегнуть – не получилось. Полтора сантиметра не хватает. На блузке из шкафа манжет значительно шире. Далее… Юбка, по виду, домашняя, к блузке совершенно не подходит, это я, как отец взрослой девушки-модницы, говорю. Почему тогда только блузку переодела? Если её переодевали насильно, понятно: одеть юбку на сидящую, такую крупную женщину не всякому, даже мужчине, под силу, а блузку – проще, но она ведь была ещё живая: ворот рвала на себе. Значит, надела сама? Но юбку-то почему не переодела? – Калошин помолчал, потом сказал, как припечатал: – Не мужика она встречала здесь! А вот как заставили её надеть блузку? Это уже хитрость злоумышленника. Ну? Как тебе такой расклад?