Так вот. В один из субботних дней Римма Богданова едет со своими коллегами на переборку картофеля в «Красную Зарю». В этот же день, по случайному стечению обстоятельств, туда же за продуктами едет Анна Штерн, хотя она, по обычаю, делала это по воскресеньям. Но… вышло как вышло… Зайдя в дом к Капустиной, она не застает хозяйку, что естественно – день в колхозе рабочий, – и решает пойти отыскать её, но на улице сильный дождь, а Анна одета в тонкий плащ и резиновые боты на каблуке, которые не предполагают путешествия по деревенским улицам. Тогда она, не мудрствуя лукаво, одевает сверх своей одежды большой плащ хозяина дома и его сапоги сорок пятого размера, – Дубовик повернулся к Калошину, – да, Геннадий Евсеевич, она просто надела сапоги на боты, у неё небольшой размер стопы при довольно приличных, – он покрутил пальцами, показывая округлости, – формах тела. А на её ноги я обратил внимание ещё при первой нашей встрече.
– Ну, ещё бы ты да не обратил внимания! Такие ноги! – усмехнулся прокурор.
– Оставим колкости, меня они не трогают, – сухо заметил Дубовик и спросил: – Могу продолжать? – и, не дожидаясь разрешения, давая тем самым понять, что в нем, собственно и не нуждается, оглядел всех и продолжил: – Итак. Зайдя в овощехранилище, Анна сразу же увидела Римму, та, на свою беду, тоже посмотрела в этот момент в сторону пришедшей, и так же узнала свою мучительницу. Анна стремительно выходит, а Римма в порыве гнева, не задумываясь, бежит вслед за ней. Как сказала сама Анна, она не собиралась убивать женщину, хотела предложить ей денег, уговорить, сделать, что угодно, только без убийства, в чем я лично, понимая её сущность, очень сомневаюсь. Но не суть важно. Да, она закурив, ожидала Римму, так как сразу поняла, что та обязательно пойдет следом. Но Римма стала кричать, что пойдет в милицию, чем и подписала себе приговор. Анна увидела открытый сарай и завлекла туда бедную женщину, якобы для мирного разговора, чтобы не мокнуть под дождем. Риммой, как я понимаю, настолько овладели гневные чувства, что она пошла за своим убийцей, как овца на заклание. Ударить сзади женщину не составило труда. После совершения преступления, Штерн спокойно вышла из сарая. Вот тут пригодились преступнице и плащ, и сапоги. В таком виде она тут же уехала домой, решив вернуться завтра. Сцена была обыграна прекрасно. Но был некто, видевший её в субботу. Это бухгалтер Черных. Анна едет в воскресенье к Капустиной, покупает продукты, и даже вместе со всеми сокрушается по поводу исчезновения женщины, но помнит о том, что существует свидетель её пребывания в субботний день в колхозе. Если бы она не встретила Черных в воскресенье на обратном пути в город, она могла придумать что-нибудь другое, но господин случай помогает ей. Ещё в субботу, анализируя все, что произошло у неё с Богдановой и что предшествовало этому, она запланировала убийство Черных, тем более, что он ещё утром в автобусе проболтался, что едет на день рождения друга и предполагает вернуться в воскресенье. Бутылка со смертоносными бактериями готова, остается только зайти в магазин вслед за Черных, пристроиться к нему сзади в очереди и засунуть незаметно водку в карман нетрезвого мужчины. – Видя несколько скептическое выражение лица прокурора, Дубовик кивнул: – Согласен, преступление выстроено сложно, зыбко, но не следует забывать, что мы имеем дело не с обычной женщиной, которая в порыве страсти убивает мужа-изменника и его любовницу, а хладнокровной преступницей, подогреваемой нацистской идеологией и агрессией, пропитавшей всю её кровь. Гибель Черных была неизбежна, измениться мог только способ убийства. Арефьев же подписал себе приговор, отказавшись от преступных действий. Не знаю об истинных причинах принятого инженером такого решения, но только и этот человек, как и Полежаев, и Шаргин, сгорел на том, что не понимал одной простой юридической догмы: согласие на действие не есть само действие, и наказание за это значительно ниже, чем за совершенное преступление.