Хорошее настроение улетучилось, когда на выходе из раздевалки его встретила Виолетта Анатольевна с видом НКВД-шника, поймавшего врага народа.
– Александр, пойдёмте со мной.
В голосе звучала сталь, в глазах сверкал упрёк. Нехороший признак.
Шли они долго. Телепортироваться внутри Академии по любому поводу было не принято. Зато Саша мельком глянул на корпуса стихий и флоры и фауны, когда они проходили мимо. Ещё он не мог не заметить последствия минувших беспорядков. Порванные плакаты, кое-где исцарапанные или подожжённые стены, следы крови на полу. Он проспал знатную заварушку.
Виолетта Анатольевна привела его на вершину самой высокой башни. В кабинет директора.
Николай Фёдорович сидел за своим столом в большом кожаном кресле и изучал какие-то документы.
– О, наконец-то! – воскликнул он, не глядя на вошедших. – Лечение окончено? Ты в порядке?
Никаких «здравствуй» от него не прозвучало, так что Саша решил последовать примеру директора и сразу перейти к делу.
– Самое тяжёлое позади. Зачем меня вызвали?
Николай Фёдорович впервые посмотрел на него, отложил бумаги и встал из-за стола.
– Тебе известно решение судей об итогах дуэли?
– На нашей дуэли присутствовали судьи?
Директор ухмыльнулся.
– Да, согласно Правде, на дуэли должна присутствовать комиссия, дабы рассудить стороны конфликта.
Саша только сейчас осознал, что прочитав десятки книг, он не додумался изучить эту Правду, следуя которой, собственно, его и вызвали на эту дуэль.
Саша улыбнулся. Вспомнил, как искажённое от бессильной ярости лицо Зарины сменилось на искажённое от боли и удивления, когда нож по рукоять вошёл в спину. Ха, фортуна действительно сопутствует ему – он даже не заметил, как «бабочка» выпала из кармана.
– В общем, исход поединка признан в пользу Зарины.
Директор пару секунд ждал Сашиной реакции, но, не дождавшись, продолжил:
– Из этого следует, что ты обязан принести публичные извинения роду Беловых, и инцидент будет считаться исчерпанным.
«Ещё бы помнить, за что я должен извиняться», – подумал Саша, но произнёс другое.
– И почему я обязан это делать?
Такого вопроса Николай Фёдорович точно не ожидал, но никак не выдал своего раздражения. Лишь слегка сжал скулы.
– Так гласит Правда – ей следуют все, считающие себя достойными магами.
– Вы хотели сказать – магами достойных кровей, директор?
– На что ты намекаешь?
– Я не намекаю. Я прямо говорю, что не считаю себя обязанным извиняться перед кем-либо. Эта ваша Правда для меня более чем простая книжка. Я не знатен, не состою в варяжской гвардии и не давал никаких присяг. Я показал себя равным Зарине, как бы вы ни судили наш бой. И я видел последствия вашего судейства в коридорах Академии – думаю, со мной согласятся многие свидетели.