Я открываю дверь и ставлю на пол пакеты. В коридоре стоит чемодан. Не успела. Уже вернулся. Ну ничего, я купила готовые почти отбивные, только бросить на сковороду и салат нарезать. Сейчас быстренько соображу.
Я разуваюсь и, повесив куртку на вешалку, иду в спальню. Вадим действительно дома. Вот только не один.
Я открываю дверь, и замолкаю на полуслове, забывая, что именно хотела сказать. Слова застревают в горле комом замороженных кубиков льда. Мешая дышать и обдавая холодом.
Вадим лежит на кровати, нашей кровати, а между его ног виднеется белокурая девушка, обнаженная, с аппетитной накачанной задницей, и членом моего благоверного во рту. Они оба не сразу замечают меня, продолжая наслаждаться процессом.
Я откашливаюсь, громко и театрально. Вадим вздрагивает. Я вижу его удивленные глаза.
- Алиса? – изумление в его голосе настоящее. Я должна была вернуться только через два часа. Вот только начальство пошло на встречу и подарило два часа свободы. Учитывая все те переработки, что были в последнее время.
Я прикрываю за собой дверь, прохожу на кухню и опускаюсь на стул. Смотрю на кухонный гарнитур, красивый новый чайник. Красный. Грязная посуда в раковине. Я не успела ее вымыть и теперь на тарелках виднеются присохшие пятна. В голове совершенно пусто. Как в квартире без мебели. Можно петь и слушать эхо. После каждого громкого звука разбегающееся каскадом отголосков по всему периметру.
Я подозревала, что в наших отношениях что-то неправильно. Но подозревать и стоять перед фактом, как оказалось, совершенно разные вещи. И сейчас мне даже не больно. Просто пусто. Никак.
- Лис, это так, просто случайность,- на плечи опускаются теплые мужские ладони, - глупая и бездарная.
Он массирует мой затылок, собирая распущенные волосы в пучок: - Сейчас она уйдет и мы все обсудим.
- Обсудим, – звенит в моей голове. Обсудим. Какой цинизм.
Когда я вернулась под утро, тогда, почти две недели назад, с дырой в сердце от отвратительности собственного поступка, мне казалось, что вина просто разорвет меня изнутри. Разбросав сотни и тысячи мелких осколков на несколько километров вокруг. Что образ мерзкой похотливой сучки, в несколько часов приклеившийся намертво, придется отрывать с кусочками кожи. Чтобы смыть с себя это ощущение порочного удовольствия и желания повторить. Оставить за пределами своей, нет, нашей с ним, истории. А Вадим все это время вполне пристойно проводил время. Утешаясь обществом блондинки с большим ртом. Мне стало смешно. И это было хуже, чем слезы. Потому что оплакивать было нечего. Наш союз выглядел просто фарсом. И только сейчас эта, сминающая под своим весом, подобно бетонной плите, правда, наконец, подняла свои глаза. Уставившись на меня, такая неприкрытая и безжалостная в своей очевидности.