Но Стефан был один из них.
Он хотел упасть на колени и рыдать. Но не стал. Он сделал еще шаг. Нога зацепилась за корень. Он удержался и пошел дальше.
«Отец меня убьет, — подумал он. — Я не справился. Я ни на что не гожусь. Альберто получит корону. Я — менти».
Эти два слова звенели в голове.
«Нужна вода. Я — менти. Если не дойду до реки… Я — менти. Может, брат Миккел… Я — менти», — это было в каждой мысли. Менти. Менти. Менти.
Когда стало видно реку, Стефан побежал. Он хромал, как подбитая собака. Он чуть не прыгал, спеша добраться до реки. Вода дразнила, манила, была близко, но и далеко, и тело болело от усилий. Оставалась пара футов, Стефан сорвался, споткнулся и упал на живот на расстоянии руки от берега. Дальше он полз, повторяя: я — менти, я — менти. Свежая вода могла помочь ему, но это не уберет.
Он полз к воде. Тут трава была зеленой, как изумруды, но вода была темной. Стефан старался не думать, почему река темно-синяя. Он сосредоточился на том, как вода успокаивала обожженную кожу. Он был рад пене на бурной реке, бегущей к Пепельным горам. Он не хотел видеть свое отражение.
Он придвинулся, думая, больно ли умирать, утонув. Он впился в траву и опустил лицо в воду, закричал, когда холод ударил обожженную плоть щеки. Ожоги были плохими, он был уверен. Его брат выпустил белый огонь в него, Стефан пострадал от этого. Стефан убил бы его, если бы не гадкая менти. Он пил из реки, думая, как близко был к тому, чтобы убить Луку.
Хватка Стефана на троне всегда была слабой, пока Лука был жив, хоть и был грязным менти. И он был менти. Но Стефан мог скрыть силы, а вся Эстала знала о Луке и смерти Матиаса из-за него. Стыд Луки был известен, а свой Стефан мог скрыть.
Он выбрался и прошел по берегу, вода там была спокойнее, была как зеркало. Он опустился на колени и охнул. Он закрыл глаза от увиденного. Менти. Монстр. Когда Стефан открыл глаза, он знал, что это правда. Он был монстром.
Огонь Луки сделал левую часть его лица неузнаваемой. Кожа была красной и в волдырях, брови и ресницы сгорели, даже часть волос на голове пострадала. Он не смотрел на отражение, склонился и зачерпнул воду. Он полил водой голову и ожоги.
— Я — менти, — сказал он.
Он сделал это снова, думая о Луке. Может, если налить больше воды, он родится снова. В этот раз чистым. Он встал и прошел к воде. Большой палец снова болел. Он забыл о ране, посмотрел туда. Ладонь опухла, большой палец был багровым. Он не замечал раньше, переживая из-за лица. Не важно, в нем многое было сломано. Он шагнул в воду и зашел по плечи.