— Скажи мне, пожалуйста, зачем ты сохранил жизнь получеловечку и его команде? — недоумённо спросил Дадли у Симеона. — Какой смысл зачищать пространство и уничтожать полсотни крейсеров, если ты оставляешь невредимым их флагман? Нет, ты ответь, не отмалчивайся! Я и Мэй Чен желаем услышать от тебя хоть какое-то оправдание… Если ты не заметил, дружище, то только что, мы с ней стали соучастниками преступления — напав и уничтожив имперское подразделение. А за подобные действия, сам знаешь, что полагается — голову с плеч, вне зависимости от твоего ранга и титула…
— С каких пор ты стал опасаться преследования имперского суда? — усмехнулась Мэй, реагируя на слова рыжебородого. — На твоём счету не одна сотня уничтоженных кораблей легионов разных цветов и флагов… Скольких людей ты лично разрубил пополам своей огромной секирой, я вообще молчу. И теперь наш храбрый Дадли, выходит, испугался топора палача?!
Булатов, Ван Де Бур и Чен все трое сейчас шли по центральному коридору имперского крейсера, экипаж которого, только что сдался им на милость победителя. Рядом со своими командирами в две цепочки шли штурмовики с «Бешеного быка» и «Вишенки» с плазменными винтовками наперевес, смотрящие по сторонам и готовые к любому развитию ситуации.
Однако никто из команды крейсера и не собирался нападать на только что прибывших. Легионеры с капитулировавшего флагмана были подавлены поражением в недавнем бою, где вся их полуцентурия за несколько несчастных минут превратилась в груду металлолома, разбросанную на сотни километров вокруг. И сотворили это с ней всего три корабля… Кто были те воины, что взошли сейчас на борт их крейсера, легионеры не знали, но страх перед ними был настолько велик, что никто из команды так и не решился на сопротивление, хотя прибывших было всего три десятка человек.
По ходу движения к капитанскому мостику отряд Булатова разоружал всех попавшихся ему на глаза и деактивировал их боевые доспехи, так на всякий случай. Всё это время Симеон хранил молчание и не отвечал своим друзьям, за то те, не унимались оба.
— Имперского суда я не боюсь, против меня там заведено шестнадцать дел, — заявил Дадли, недовольно посмотрев на Мэй Чен. — Нашла чем пугать!
— Да ты у нас рецидивист, — присвистнула та. — Небось, все шестнадцать за воровство и попрошайничество?
— За убийства и нападение на представителей власти…
— Ой, боюсь теперь, что-либо сказать лишнего, — подняла руки вверх Мэй, продолжая издеваться над здоровяком. — А то и меня прикончишь…
— Будешь действовать мне на нервы — прикончу! — грозно воскликнул Дадли. — Что ты вечно меня достаёшь?!