Мы стали осматривать пол бывшего дома, выискивая там люк, который ведёт в подвал. То, что последний существует, я вообще не сомневался. Ну в каком сельском доме его нет? Вот и здесь он должен быть. Но нас там может ждать совсем не то на что мы рассчитываем. Вдруг в подвале только закрутки и картоха, а источников тайных знаний нет? Вот тогда все наши труды окажутся пустой тратой сил и времени. А поиски подвала, оказались делом весьма грязным и муторным. Я весь перепачкался и вспотел так, что майку и шорты можно было выжимать. А Козлов вон вообще хрипит, как сломанный динамик. И ещё от него за версту пахнет потом. Благо, что вскоре солнце начало опускаться за горизонт, даря немного прохлады. Нам стало чуть полегче, а затем полицейский издал победный хрип:
— Нашёл! Роб, иди сюда!
Я торопливо выпрямил спину, услышав, как она хрустнула, а потом побрёл к полицейскому. А тот уже вцепился руками в железную дужку, поднатужился и потянул её на себя. Люк нехотя поддался, обнажив чёрный зёв. Я заглянул внутрь и увидел, что и там всё выгорело. Меня это деморализовало даже больше, чем, если бы оттуда выскочила моя бывшая столичная девушка со своим новым парнем и заявила, что у них всё хорошо. Козлов тоже издал горестный вздох и принялся витиевато сквернословить. Я даже заслушался, столько было души в его словах.
Но вскоре он выдохся и устало проронил:
— Вот суки, всё спалили. Явно чтобы скрыть какие-то знания.
— Угу, — поддакнул я, облизав пересохшие губы, а потом нехотя добавил: — Мне не очень хочется это говорить, но ведь и в сарае мог быть подвал…
— Да иди ты со своими подвалами! — беззлобно вскинулся сержант, схватившись за спину. — Мне уже не по возрасту так пахать. И если они в этом подвале всё сожгли, то и тот не пропустили. Пришлые основательно подошли к этому делу.
Боль в моей спине тоже прошептала, что мы там ничего не найдём, поэтому я махнул рукой на поиски второго подвала. Похоже, так и придётся возвращаться домой не солоно хлебавши. Судя по грустной физиономии Козлова, он тоже так думал.
В этот миг мы обменялись понимающими взглядами, после чего потопали к машине. А та раскалилась до состояния солнечного ядра, хотя и стояла в тени раскидистой вишни. Мне совсем не хотелось лезть в эту парилку, но всё-таки пришлось. Я открыл дверь, ощутив волну жара, а затем вдруг увидел мужика, застывшего возле крайнего дома. Мне не очень хорошо было его видно из-за того, что вокруг царили сумерки, да и смотрел я на него сквозь мутноватое стекло «бобика». Но всё же мне удалось разглядеть его глаза. Они слабо мерцали в темноте. Казалось, что это могут быть блики уличных фонарей, но те стояли слишком далеко. У меня возникли нехорошие подозрения, что этот мужик не совсем мужик, и стоит он там далеко не случайно.