Игорь возится с моим бельем, задирает платье из индийского дорогого хлопка чуть ли не на голову, прикусывает голый беспомощно подрагивающий живот, раздвигает шире ноги.
А я могу только руками водить по кровати растерянно. И на ногу свою смотреть, в красивой туфле, задранную повелительным жестом.
Его язык, горячий и влажный, в самом низу вызывает дикую дрожь, я выгибаюсь и ахаю, раскидывая руки по покрывалу и собирая ткань в горсть.
— Вкусная какая, урчит он, придерживая меня одной рукой, чтоб не дергалась, так хотел… Весь вечер… Дядька, гад… Не буду никому ничего… Утащу тебя на необитаемый остров… И буду трахать целыми днями… И ночами.
Я толком не понимаю его слов, потому что мой жених умудряется их совмещать с делом. И, надо сказать, выходит. Это у него очень даже правильно.
Где такому учат?
В этот момент Игорь нажимает на что-то, там, внизу, языком, и я дрожу совершенно неконтролируемо от накатившего удовольствия.
Глаза закатываются, дыхания не хватает, в голове сплошной сумбур.
Хочется получить хотя бы мгновение на осознание, осмысление произошедшего,. Но никто мне этого, конечно же, не позволяет сделать.
Мой жених скользит вверх, перехватывает обутую ногу у щиколотки и устраивает себе на плечо.
А затем приподнимает меня за ягодицы и резко входит. Всей своей немаленькой длиной. До упора. Не отводя своего дикого черного демонического взгляда.
И я кричу. Да. На каждое его неумолимое движение вскрикиваю!
— Давай, Лапа, давай, покричи еще, хрипит он, не останавливаясь ни на секунду.
Он стоит на коленях на кровати, полностью одетый, в белой, невероятно идущей ему рубашке, и равномерно натягивает меня, распаренную и расхристанную до невозможности, на себя.
Это дикий контраст: его жесткие движения, его ледяной жестокий взгляд, его приказной тон… И мой огонь внутри. Тот огонь, который он пробуждает. Мы словно инь и ян, словно белое и черное, словно.
Черт, мы настолько противоположны, что даже страшно, как так получается совпасть самыми нужными, самыми важными для жизни деталями.
Он меня плавит своим льдом.
Так не бывает,. Но так есть.
Безумие в чистом виде.
Удовольствие в чистом виде.
Я, кажется, еще раз кончаю, просто глядя на него, холодного, белоснежного и жесткого. Вихрь буквально выворачивает все внутри, несет в потоке, не позволяя даже ухватиться за что-то, найти точку опоры.
Последнее, что я помню перед тем, как упасть в пропасть его черные демонические глаза.
— Падай, Лапа, приказывает он, я подхвачу.
Просыпаюсь я ночью, ощущая себя странно: одновременно отдохнувшей и уставшей.