— Ты, меня слышишь? кричит в трубку Питер. Всполошился, ищет мою девочку. Пропала! Целых два дня! Ничего себе контроль. Ты что, ушлепок, по подругам моей жены пошел?!
О как… Возмущается… Тоже возмутиться, что ли?
— Да иди ты нахер! возмущаюсь я. Ей что, пятнадцать, чтобы вы так беспокоились?
— Ты что… Трахаешь нашу Ириску? доходит, наконец, до Питера очевидная вещь.
— Вашу? усмехаюсь я. Ты себя слышал? То есть, тебе мало Лады и трех детей, тебе еще и мою… Лапочку подавай?
— Твою? уже охреневает Питер, твою же ж мать! Игореха, если ты поиграть вздумал, то я тебя, сука, порву. Ты хоть представляешь, с кем замутил?! Она же ребенок!
— Серьезно? усмехаюсь я, наблюдая, как Лапочка хмурится и прислушивается.
— Петр Григорьевич? Тихо спрашивает она, выкладывая мой завтрак на тарелку.
— Ага, Петр Григорьевич, усмешливо протягиваю я. Потерял, удочерить тебя вздумал.
— Дай ей трубку! уже орет Питер.
Какой несдержанный.
Мне так нравится его бесить. Когда еще такой шанс представится?
— А я вот не хочу, чтобы моя девушка с женатыми мужиками общалась и вообще с мужиками, так что ты в пролете, Алексеев!
Петя куда-то сваливает, в трубке очень строгий женский голос Лады Леонидовны:
— Игорь, я могу поговорить с Ирой?
Это уже не интересно. Тут я не могу ничего сделать.
— Да, конечно, протягиваю я трубку Лапочке. Меня ждет горячая, аппетитная, соблазнительная яичница.
Лапочка очень переживает.
Здоровается, нервно накручивает на палец локон густых рыжих волос. Подкусывает губку.
Соблазн.
Вот так она будет общаться со мной. Только я еще хочу, чтобы краснела, глаза блестели невинно и развратно. Осталось немного, Лада Леонидовна вместе с моим дружбаном Питером скоро свалят за горизонт, я останусь у нее один. Я хочу этого, быть единственным на все случаи жизни. И я не хуже Лады буду хлопотать о ее здоровье и благополучии. Точнее сказать, намного лучше смогу позаботиться, потому что не оставлю одну.
— Нет, все нормально. Нет, не болею. В Москве, да… Лапа сильно краснеет, ей очень неудобно и стыдно, да с ним… В его квартире. Я не знаю, да … Наверно, мы пара, он не говорил.
Я перестаю есть и внимательно смотрю на Иру.
Она совсем потерялась. Ее нельзя оставлять одну в таких ситуациях.
— Мы распишемся! кричу я.
Ира в ступоре, смотрит на меня, открыв рот. Затем, улыбается несмело, удивляется, опять теряется.
Потом резко трубку к уху прикладывает:
— Да, Петр, Григорьевич. Нет, он не демон. А-а-а, ник, прозвище. Я не знала… Простите, простите.
Я тянусь к ней и отбираю трубку.
— А ты не охуел, Питер?! Тебе какое дело?! цежу я, чувствуя, как тонкие ручки обвивают сзади и Лапочка кладет голову мне на спину. Подтягиваю к губам ее нежные пальцы.