В экстренном режиме боль и вправду отключилась, я совершенно забыла о предписаниях доктора. Но это не значило, что угрозы разрыва связок больше не было.
— Она останется тут, — Зак крепко обвил мою талию руками, прижимая ягодицами к бедрам. Мои глаза расширились, а тело окаменело. Из груди Зака вырвался надменный смешок: — Что, теперь ты передумал стрелять? Может, все-таки будешь человеком и оставишь нас в покое? Иначе я вызову полицию, психопат.
По резкому и судорожному вздоху Конрада я поняла, что босс уже жалеет, что выстрелил в кровать, а не в Зака. Он громко сглотнул вязкую слюну, а затем вдруг произнес нечто, что вконец выбило меня из реальности. Вырвало сердце из груди, растоптало, раздавило, перекрутило через мясорубку.
— Твою подругу зарезали в клубе. Зачем ты дала ей свое платье, Эмми? — Шульц помолчал, будто давая мне свыкнуться с данной мыслью. Зак позади тоже оробел и ощутимо напрягся, его хватка на моей талии ослабла, позволяя сделать шаг вперед и отлипнуть от парня. — Я думал, тебе нужна защита. А ты трахаешься с первым встречным в чужом доме.
— Надя… у-умерла? — с тоской протянул Зак. Я бросила на него краткий взгляд и заметила его блестящие от слез глаза. Парень не знал, на ком именно было мое платье: на Наде или на Наташе. И явно «похоронил» ту, что была более дорога сердцу — давнюю соседку. — Бог мой… Нет!
Я замерла в неверии, будто не в силах переварить услышанное. Будто в этой ужасной, злой вселенной могло произойти все, но… Не это. Тщательно всматриваясь в каменное, бесчувственное лицо Шульца, я отчаянно попыталась найти признаки лжи и обмана, но с остервенением заметила совершенно другое.
— Конрад… Твои виски, — против воли сорвалось с губ. — Они… Они седые, босс…
С боссом мы виделись всего несколько часов назад, но сейчас он выглядел так, будто нас разделяли долгие годы: бледное лицо, посиневшие губы и пугающе красные зрачки. Седина придавала ему весомости и мужской очаровательности, хоть делала еще более пугающим и заставляла возникнуть вполне разумному вопросу: «Что произошло? Что шокировало Конрада Шульца настолько сильно?!»
— Серьезно?! — резкий удар в спину заставил меня сделать упор на больную ногу, сильнейшая боль прострелила позвоночник, заставляя повалиться лицом в простыни. — Тебя это волнует? Виски этого психопата?! Ты такая же отбитая на всю голову, как и он.
Но… В тот момент, когда мое тело в судорогах мощного спазма скрутилось на постели, я вдруг поняла, что терпение лопнуло. Организм отказывался воспринимать реальность, отказывался переварить то количество неприятностей, что свалилось за несколько последних дней. Смерть Натали была вишенкой на торте и апогеем всего ужаса. Я прикусила кулак, заглушая дикий, душераздирающий крик, рвущийся наружу из самого нутра.