— Ты все?
По телу прошли мурашки осознания. В одно мгновенье от небесной феерии я опустилась на самое дно. Резко выровнявшись по струнке, попыталась опустить ногу, но она все еще была связана.
Глядя мне прямо в глаза, босс вытянул из меня пальцы и медленно поднес их к носу. Крылья затрепетали, а оскал будто вытянулся. Мужчина снова стал похож на опасное животное. Его губы облизали влагу, заставляя меня поморщиться.
— Вкусно, — прорычал тот, будто распробовав мое унижение и падение. И тогда я впервые услышала его… другим? Словно промелькнуло в простом слове сотня всевозможных эмоций. Но, что более вероятно, я просто ошиблась. И Шульц лишь носом ткнул меня в то, какая я жалкая перед его властью и даром убеждения.
Ловко распутав галстук, босс позволил мне выровняться. Одернув юбку вниз, я проследила за тем, как рваные трусики перекочевали во внутренний карман пиджака.
Не прошло и минуты, как Шульц знакомо стоял впереди, соблюдая субординацию, и отрешенно смотрел перед собой.
— Через двадцать минут у нас примерка в ателье «Мидл Хай», — ошарашил меня Шульц, ведь обычно ему все привозили прямо в офис. Расписание босса было заготовлено на пару лет вперед, и такие мелочи, как подбор гардероба, туда не входили. Словно прочитав мои мысли, тот продолжил: — Сегодня будет важный благотворительный вечер. Твоя задача, скажем так, расположить к себе инвесторов и наладить контакт с нашими конкурентами за счёт обаяния. Для этого нужно привести тебя в божеский вид.
— Примерка будет у меня?! — тело до сих пор содрогалось, а чувство стыда отдавалось в висках судорогами. Было сложно переключиться на работу, мысли постоянно относили меня к Ронни.
— Именно, Эмми, — босс был явно раздражен тем, что я не улавливаю его мысли в воздухе, как обычно, и говорил сквозь стиснутые зубы: — Ты — мое оружие. И оно должно быть наполированным.
Удар под дых. Я поперхнулась, но тут же взяла себя в руки. Боль вновь вернулась, но стала более сильной, словно кто-то выстрелил прямо в упор на поражение. Я с трудом сдержала рвущиеся наружу эмоции и, когда лифт был уже на третьем этаже, поспешно спросила: — Вы отпустите меня через две недели?
Когда двери лифта открылись, Шульц вышел прочь. Я уже не ожидала услышать ответ, когда он вдруг сказал:
— Если будешь хорошей девочкой.
И я готова была делать что угодно! Лишь бы эти гребаные две недели были последними рядом с этим мужчиной. Лишь бы больше никогда не видеть его холодного, бесчувственного лица. Никогда не ощущать себя рядом полным ничтожеством, идиоткой, бесправной мошкой. Две недели против нескольких лет полного счастья и спокойствия!