– Сэр, это тот самый джентльмен, который запомнил, как был одет тот человек, которого мы ищем?
Майор Чаллоу кивнул.
– Если хотите, то можете остаться, сэр, – продолжил детектив, обращаясь к Вестерхэму. – Но если я попрошу вас уйти, вы не должны возражать. Обычно я люблю работать в одиночестве.
– Рингвуду понравился этот пастор, сэр, – заметил суперинтендант майору, когда они уходили. – Я никогда не видел, чтобы он позволял постороннему находиться рядом с собой в то время, пока он делает записи – сейчас он не дал остаться даже Фруму (Рингвуд отослал полицейского, к большому разочарованию оного).
Но детектив не проявлял склонности к общению, хоть он и позволил Вестерхэму остаться. Викарий, будучи завзятым курильщиком, набил еще одну трубку и наблюдал за сыщиком. Несколько минут Рингвуд стоял на одном месте (у берега, где был найден убитый) и, медленно оборачиваясь, осматривал место преступления. Вестерхэм слегка улыбнулся: он заметил, что взгляд Рингвуда остановился на клочке папиросной бумаги. Затем сыщик впервые задвигался – он, как и Вестерхэм до него, отправился к дальнему берегу и подобрал бумагу. Посмотрев на нее, он спрятал ее между страницами блокнота. Но он зашел дальше Вестерхэма: заметив примятую крапиву, он зашел за ствол дерева и склонился над мокрым клочком травы. Викарий увидел, как сыщик вынул из кармана складную линейку, приложил ее к земле, а затем сделал пометку в блокноте. Затем сыщик наконец-то заговорил:
– Вы уверены, что музыкант был в туфлях с каучуковой подошвой? – спросил он.
– Уверен.
– Хм!
Это подстегнуло любопытство Вестерхэма.
– Вы нашли следы? – спросил он. – Я только сейчас сообразил, что он мог наблюдать за Нейландом из-за этого дерева.
– Ну, он этого не делал, – возразил Рингвуд. – Там есть следы, причем оставленные после того, как начался дождь, но там ясно видны кожаные подошвы. Из-за чего вы решили, что за деревом кто-то был? – он резко взглянул на священнослужителя.
– Дело в наблюдательности, – ответил Вестерхэм.
– Наблюдательности? Так, может, вы заметили, как кто-либо скручивал себе папиросу?
– Но не из непроклеенной бумаги.
Во взгляде Рингвуда промелькнула искра уважения.
– Так вы ходили посмотреть, так? – спросил он, опустив глаза на ноги викария. – Надеюсь, вы не затоптали место.
– Не стоит так смотреть на мои ноги. Я не оставлял следов. Из осторожности я ходил только по тем камням.
Искра уважения переросла в широкую улыбку.
– Вам следовало стать одним из нас, сэр, – сыщик говорил так, словно воздавал комплимент. – Как бы то ни было, я буду рад вашей помощи. Меня озадачивают не поиски музыканта – об этом наши люди позаботятся, а все вокзалы и железнодорожные кассы уже предупреждены. Непонятно, что он и мистер Нейланд делали с этим зеленым камзолом. Я хочу реконструировать преступление, если это только возможно. Мы должны не только поймать оборванца, но и доказать, что это сделал именно он – и какие-то улики должны быть здесь, – и сыщик обвел пространство рукой. – Сегодня здесь было много людей? – в заключение спросил он.