7
Отказаться от идеи, связанной с молотком, было две причины: во–первых, на дворе была глубокая ночь, во–вторых, то, что внутри, могло повредиться от сильных ударов и тряски. Взъерошенный и уставший Марк откинулся на спинку стула и, закинув ноги на стол, с прищуром уставился на чёрный ящик. Мысленно он представлял, как срежет крышку болгаркой или автогенной сваркой, но, опять же, нагревание стенок может разрушить содержимое. Да и нет у него подобных инструментов – он студент и будущий журналист, а не строитель.
– Я чувствую подвох, – сказал Марк. – Должно быть всё намного проще или… – ему вспомнились четыре руны, которые он вложил в углубления на плитках пола склепа.
Пережитое несколько часов назад, запомнилось до мельчайших подробностей – это было самым незабываемым моментом в его жизни, по крайне мере, на сегодняшний день.
«Только жалко, что это не магия, а механика чистой воды», – размышлял Марк, старательно рисуя увиденные символы. – По–моему, ничего не упустил, – он вытянул руку с листком и слегка склонив голову в бок, пристально посмотрел на написанные руны.
В его голове словно кто–то щёлкнул пальцами, и он вдруг понял: на всех ящиках были нанесены именно эти руны, по одной на каждой вертикальной грани. Марк взял из органайзера белый корректор и начал аккуратно выводить символы на чёрном металле. Линия за линией, грань за гранью, он нанёс их примерно так же, как было там, на остальных.
Марк замер, задержав дыхание и разглядывая верхнюю часть железного ящика. Ничего не происходило.
– Попытка не пытка, – вздыхая пробормотал он, попутно вспоминая, у кого из соседей, сутра по раньше, можно позаимствовать инструмент.
Марк улёгся в кровать, но сразу уснуть не получалось. Тело требовало отдыха, а голова гудела от полученных эмоций и адреналина.
Металлический ящик слегка завибрировал, руны, нанесённые на него, замерцали бледно – голубым свечением, верхняя грань слегка отошла от остальных и сдвинулась в сторону.
До ушей донёсся металлический стук, затем громкий щелчок, словно кто–то ударил железкой о железку. Марк подскочил, как ужаленный, включил лампу на прикроватной тумбе, осмотрелся. В комнате никого не было, по крайне мере, видимого человеческому глазу. Марк подошёл к окну, посмотрел на улицу – тоже никого. В безлюдном дворе еле заметно мерцали фонари и не было ни одного окошка, где бы горел свет. Странное ощущение или некое притяжение заставило его посмотреть на ящик, принесённый из склепа.
– Такого не может быть, – протянул он, медленно подходя к немного изменившемуся предмету.