Больше всего Алиса опасалась, что Сашка попытается вызвать ее на откровенный разговор, для которого у нее не было ни душевных сил, ни физических возможностей. При одной лишь мысли о том, что ей придется что-то объяснять, даже не объяснять — просто говорить об этом, внутри нее, словно цунами, зарождалась самая настоящая безмолвная истерика. Но к счастью, Александра на должность штатного психолога претендовать не стала, ограничившись ролью наблюдателя. Ее присутствие было почти незаметным и ненавязчивым, и это Алису устраивало.
— … Кофе пей, остынет, — напомнила Сашка. — Я вот даже кекс испекла.
И она жестом фокусника сдернула салфетку с блюда.
— Получилось, правда, как всегда, — Александра с некоторым сомнением смотрела на собственное творение.
— По-моему, лучше, — великодушно успокоила ее Алиса.
Готовить Сашка не умела совершенно, однако с лихвой компенсировала этот недостаток старанием и фантазией. Очередной кондитерский шедевр безнадежно подгорел, намертво прилипнув к форме, и после извлечения отсвечивал зияющими ранами на желтых боках, которые Алекс изобретательно замаскировала россыпями сахарной пудры.
Есть Алисе не хотелось, но чтобы не расстраивать начинающего кулинара, она сжевала кусочек, запивая ароматным кофе.
— Ну, какие планы? — поинтересовалась Александра, терпеливо дожидавшаяся конца трапезы. — У меня тут появились некоторые мыслишки. А не отправиться ли нам куда-нибудь, где тепло? — и Алекс бросила красноречивый взгляд в окно, за которым накрапывал привычный дождь.
— Саш, не обижайся, — сказала Алиса, поднимаясь, — но можно я лягу? Я что-то ничего не соображаю, правда. Извини.
— Да уж вижу, — проворчала Алекс. — Ступай, потом обсудим.
Войдя в спальню, Алиса повалилась на кровать. Не расстилая постель, не раздеваясь. От переутомления кружилась голова, и это вселяло надежду, что уснуть получится быстро. Кровать спружинила, с торца запрыгнул Орион, нагло бухаясь ей в ноги.
— Совсем ты совесть потерял, — пробормотала она, пихая его пяткой. Пес не двинулся с места.
Алиса вздохнула. Свинцовой усталостью наливались веки, мысли в голове ворочались тяжело, со скрипом, словно шестеренки старого, отработавшего свое механизма. Она сунула руку под подушку, нащупала пальцами узнаваемую гладкость камня. От камня исходило привычное успокаивающее тепло. Зажав его в ладони, Алиса закрыла глаза.
Александра отрезала кусок своего чудо-пирога, задумчиво пожевала, поморщилась. Да уж, чего не дано, того не дано. Не быть ей великим кулинаром. Выпечка ее напоминала подошву по текстуре, да и по вкусу, если честно, тоже. И как только Алиска ее стряпню терпит? Хотя та, похоже, вообще не замечала, что именно ест, и каково съеденное на вкус. Она и за стол-то садилась лишь благодаря ее, Александры, бдительной настойчивости. А не будь ее, наверное, не садилась бы вообще.