— Так-то лучше, — удовлетворенно кивнул врач и принялся водить датчиком, смазанным прозрачным гелем, по груди.
Он делал это минут пятнадцать, просил меня лечь то на один, то на другой бок, то опустить, то поднять руку, смотрел под разными углами. Я старалась не смотреть на его лицо, чтобы не переживать.
— Если честно, я ничего не понимаю, — профессор снова полез в результаты других анализов. — По всем показателям ты абсолютно здоровый человек. Я, конечно, сталкивался с тем, что органы фавнов приживаются в организме людей лучше, чем человеческие, потому что эти существа вообще сильнее и выносливее нас. Но чтобы настолько… Я не вижу следов операции! Рубцы исчезли! Если бы я не наблюдал сейчас на твоей грудной клетке этого шрама, подумал бы, что это не ты.
В то время, пока он ошарашенно говорил, я медленно поднялась и стирала остатки геля с кожи.
— Доктор, я со вчерашнего дня ощущаю невероятный прилив сил, меня и вправду как будто подменили, — призналась, застегивая бюстгальтер.
— Принимала какие-то новые препараты? — озабоченно спросил он.
Я покачала головой.
— Алкоголь? Наркотики?
— Нет! Конечно же, нет!
— Последние два месяца я сильно уменьшил тебе дозу иммунодепрессантов, фактически ты принимала четверть от той, что нужна после пересадки. А организм принял сердце как родное. Судя по анализам, мы можем отменить препараты совсем.
Я глубоко вздохнула. Это мечта! Все же надо мной все время висела опасность в виде возможности подхватить любой вирус или простуду, с которым организму с подавленным иммунитетом было бы справиться крайне трудно. Кстати, о болезнях…
— Док, я хотела спросить у вас… Меня отправляют в командировку на две недели в приграничную зону с Эрне. Там есть врачи, в случае чего медицинскую помощь мне окажут быстро. Но я боюсь за иномирные вирусы. Ведь пока я не могу прививаться.
Врач чуть нахмурился.
— Насчет этого можешь не переживать. Вакцина теперь тебе вообще не понадобится.
— Это как? — я сосредоточенно застегивала маленькие пуговички на рубашке.
— Исследования показали, что люди с пересаженными органами от фавнов или перелитой от них кровью перестают быть подверженными всем иномирным болезням.
Я открыла рот, чтобы уточнить, как это работает, но профессор, будто понял, о чем хочу спросить, опередил меня:
— Этой пересадкой мы фактически сделали твоему организму самую лучшую прививку.
— А бывали случаи, когда органы фавнов не приживались? — во мне вдруг проснулся журналист.
Врач опустил голову.
— К сожалению. Как и с донорами-людьми, у реципиентов, получивших сердца от иномирян, бывает острое отторжение.