— Ани… — он выглядел так, будто я огрела его по голове табуреткой. — О чем ты говоришь?!
— О том, что точно так же, как ты подстроил мою командировку, точно так же, как ты подстроил теперешнюю отправку в твою тюрьму, прости, но в совпадения я не верю, вот точно так же ты подстроил и убийство этой девушки. Хотел убить еще и моего мужа, но тот по чистой случайности остался жив. Но все равно мне грозит до двадцати лет лишения свободы. Как удобно для тебя, да? — издевательски спросила я в конце тирады, зло вытерев слезы резким движением. — Я постоянно буду рядом, подпитывая твое сердце!
Он стоял как громом пораженный. Думал о чем-то. Не смотрел на меня.
Я мрачно улыбнулась. Так накрутила себя, что уже готова была поверить в то, что он лично расправился с той девушкой и попытался убить Алеса, а еще в то, что все предыдущие убийства с вырезанными органами — тоже его рук дело. А что? Может, из-за смерти жены у него крыша поехала на почве органов? И чем больше об этом думала, тем более вероятной казалась моя собственная версия. Я смотрела на него, но страха не ощущала, лишь всепоглощающую горечь. И разочарование.
— Больше ни у кого нет мотива, полковник. Только у вас. Не знаю, поверит ли моим словам следователь, он явно не на моей стороне, но я попытаюсь донести до него свои мысли.
Фавн долго молчал, глядя в пустоту. А потом еле слышно выдавил:
— Вот как, значит, ты обо мне думаешь…
Я горько усмехнулась и снова спрятала лицо в колени. А через секунду услышала, как закрылась дверь. Подняла глаза, но в палате уже никого не осталось.
— Мера пресечения во время следственных действий остается неизменной — в виде ограничения свободы с направлением в исправительное учреждение закрытого типа, — огласил судья.
Ни на какое другое решение, в общем-то, я особо и не рассчитывала. Но во время его оглашения пульс все равно скакал загнанной в клетку птичкой.
— Ч-ч-черт, — тихо выругалась за моей спиной Рада.
Это она развела бурную деятельность. Наняла мне защитника, хотя изначально я была против.
— Это значит, что в выходе под залог вам отказано, — наклонился ко мне пухлый адвокат в круглых очках, дужки которых беспощадно впивались в его виски.
— Это я уже поняла.
От творящейся несправедливости даже ломило кости. Я в этой ситуации жертва! Жертва! А из меня делают главную злодейку!
Один из охранников, сопровождавших меня, подошел и попросил руки, а потом надел наручники. И так вся эта ситуация выглядела невероятно, что я двигалась на автомате. Как во сне.
Будто не было вокруг этого строгого здания суда, этих людей в форме, этого пузатого адвоката, этого судьи в длинной черной мантии… Будто не ругалась с моим защитником вполголоса Рада. Будто меня не уводили из зала заседаний с закованными спереди руками.