меня слушал. Потом себе дороже выходит.
Вот такого счастливого и довольного меня и застукали. Гордо стоящего в русском поле и улыбающегося, с поднятой головой бесстрашно смотрящего в опасную неизвестность, – в рубахе, наспех заправленной в новые, уютные, зелёные трусы. Согласен… Вид у меня был ещё тот! Не совсем боевой…
– Э-э-э… ты что же это, манда кучерявая, сделала?!. – Ну вот и богатырь наш проснулся… Горыня… а вовремя как…
– Такую вещь погубил! Глянь-ка на него, головой совсем тронулся! Стыд-то какой, аж глаза щиплет! Вон даже тютельку твою видно и бубенцы выпали!
– Чё это сразу погубил, – я сделал вид, что обиделся, – укоротил немного… – и крутнулся, как на подиуме. – Удобно! А главное просторно! И не жарко совсем. Зацените…
– Репей, ты видела дурачка этого?! – И он толкнул локтем Фриду, которая не сводила с меня глаз и тёрла их кулачками. Видно, пока думала, что это сон ей такой страшный всё ещё снится. Кошмары ночные замучили… бедняжку.
– Ты что, так и будешь по лесу идти и орехами телепать?! – Горыня даже привстал на колени. – А вдруг белка хищная!.. – он даже поперхнулся. – Да от тебя же вся нечисть по оврагам разбежится! Она хоть и тёмная у нас, но к сраму такому не приучена… – Горыня замотал головой, словно хотел избавиться от этого страшного ночного наваждения.
– Не разбежится… – я отвернулся и стал натягивать грязные штаны на первые в этом мире созданные трусы. Так сказать ноу-хау! Глядя на меня, богатырь с арийкой совсем потеряли дар речи. Видно, они ожидали, что я сейчас возьму в одну руку меч, в другую щит и брошусь в трусах в дремучий лес с криком: «Ура-а-а». А у меня такой вот финт. Где это видано на белом свете такое, чтобы сначала штаны искалечили, а потом на такое срамное дело поверху другие напялили?! Где в этом логика?
Ну, ничего, они у меня и не к такому скоро привыкнут! Я себя знаю… я ещё себе безрукавку сделаю…
Утро, это не просто пробуждение от ночного морока, но и новые заботы для нашей неполной, из-за меня, диверсионной группы. Фрида уже шла от речки, помахивая пачкой убитых сусликов. Горыня занимался физическими упражнениями, размахивая мечом, разминая бугристые мышцы и растягивая до хруста сухожилия, отражая нападение невидимого ловкого противника. Ну а я на всех обиделся и продолжал копаться в мешке.
Мешок был разобран. В руках у меня оставался небольшой деревянный тубус. Я покрутил его и, слегка надавив большим пальцем, снял аккуратно круглую крышку. Что это у нас?
На алой бархатной тряпочке уютно лежал небольшой, с ноготок, чёрный камень. Ух ты! Чёрный рубин… И я потянулся к нему рукой. Желания прикоснуться к этому чуду просто задурманило мой разум. Целое состояние… Рука всё ближе тянулась к чёрной кристаллической капле, не делая резких движений, словно боялась ее спугнуть.