Старый Хранитель преданий ободрился и величаво развел крылья.
– Сегодня День крыльев, и алихо покинет единственного человека, который есть у нас в деревне, – сообщил он. С противоположного конца деревни, откуда утром была слышна неясная человеческая волна, снова донеслась человеческая мысль. «Больно как, что у меня с животом?» – неясно пожаловался человек. Алы и алаи засуетились, заплескали биоволнами в восторге и беспокойстве. Ваихол снялся с камня и полетел в сторону суеты. Бентоль и его помощники пошли за ним. Под высоким почти черным аморфитом, вокруг темного отверстия у самой земли метались крупные алаи, то и дело залетая внутрь и возвращаясь на свет.
– Началось, началось! – крикнула чья-то биоволна. Бентоль наклонился к отверстию. В остро пахнущей алами темноте что-то шевелилось и ворочалось. Приглядевшись, он увидел человеческие ноги в прочных черных ботинках. Дальше виднелись темные брюки, сдвинутые с огромного живота, заросшего полуседой шерстью. Живот раздувался и вздрагивал, растянутая лоснящаяся кожа шевелилась и рябила мелкими волнами. Человек хватался за живот руками, это были руки немолодого человека с тяжелыми ладонями. Руки тоже начали обрастать шерстью, но она была еще редкой. Человек ворочался и стонал от боли, лицо, заросшее клочковатой бородой и усами, скрывалось в темноте. Помнит ли он хоть что-то? Поймет ли, если с ним заговорить?
– Держитесь, он почти родился, – начал Бентоль. Человек заворочался, отодвигая руку от пробившихся наружу зубов маленького ала, открыл глаза и заговорил быстро, как будто боялся не успеть.
– Бено, я тебя не вижу, но слышу. Запомни, пока я не забыл. Они кладут яйца. Обычно в кавинов, в людей тоже. Заставляют есть сырые аморфиты и постоянно спать. Эти скаты – распространители вируса. Передай всем, кто будет исследовать.
Голос был слабый и охрипший от долгого молчания, но это был хорошо знакомый голос профессора Данилевского. Едва придя в себя, ничего не видя отвыкшими от света глазами и морщась от боли рождения аловского ребенка, он уже отдавал распоряжения! Вот он, виновник всех бед Первого, его нелепо прерванной карьеры и искалеченной судьбы! Пусть только окончательно придет в себя, и он даст ответы на все вопросы! И ответит за все, что сделал! Но что бы ни сделал профессор, сводить с ним счеты теперь не время. Поговорить они успеют потом.
Младенец, наконец, выбрался наружу, Бентоль заслонил рукой лицо Данилевского от крыльев аловской мамаши. Алаи подхватила дитя, вынесла его наружу, подбросила, и алао развернул крылья.