Киллеры против начдивов, или
Разборка в стане "левых"
Мы привыкли называть события октября-ноября 1917 года "большевистской революцией" (или, точнее, переворотом). И в дальнейшем, во всей истории гражданской войны, слова "красные" и "большевики" для нас стали привычными синонимами. Дело же обстояло сложнее.
Помните, как в фильме "Чапаев" уральский крестьянин в исполнении Б.Чиркова задавал Василию Ивановичу изумительный вопрос: "Ты за большевиков али за кумунистов?" Для нас - смешно, для Чапаева - нелепо: он понимает, что это одно и то же. А вот крестьяне так не считали. Для них большевики - те, кто 7 ноября 1917 дали им землю, а "кумунисты" -те, кто весной 1918 года пришли ее отбирать.
Такая антиномия в крестьянских построениях того времени прочно засвидетельствована очевидцами. Отсюда парадоксальный факт: во время восстания мужики, по словам историка Л.Юзефовича, "с благоговением произносили имя Ленина и резали коммунистов". А уж что такое "Интернационал", за который Чапай (в фильме), то об этом надо вообще хорошенько подумать.
Но дело не только в терминологической путанице - она не случайна. За ней стоит прочно забытый нами и абсолютно очевидный для участников событий факт: красный лагерь был не монопартийным. "Красными" были представители леворадикального крыла тогдашней российской политической палитры. То есть левые социал-демократы (большевики и меньшевики-интернационалисты), левые эсеры, эсеры-максималисты и так называемые анархисты-коммунисты, и анархо-индивидуалисты - левая часть анархического движения (была и правая - к ней, например, принадлежал тогда престарелый князь Петр Кропоткин). То, что левые эсеры до Брестского мира входили в Совнарком, общеизвестно. Но это лишь часть сотрудничества "левых", и притом не самая главная. Акцентируя внимание на Совнаркоме, мы впадаем в ложное представление о том, что после Бреста контакты между бывшими союзниками были прекращены. А это не соответствует действительности.
Главное, о чем не просто забыли, но именно предпочли забыть, - это активнейшее и не прекращавшееся после Бреста участие левых партий в гражданской войне своими вооруженными структурами на стороне красных.
Этот факт настолько выпал из традиционной картины гражданской войны, что большинство даже не представляют себе масштабы этого явления. А оно было одним из решающих факторов в развертывающейся российской трагедии.
Менее всего в этом плане проявили себя меньшевики - у них просто практически не было вооруженных отрядов. Но среди руководящих деятелей красных мы находим меньшевиков-интернационалистов не только в политическом руководстве (дипломат Г.Чичерин, творец политики "военного коммунизма" Ю.Ларин, он же - М.Лурье), но и среди военных: таков, к примеру, начдив С.Вострецов, герой гражданской войны на Урале, отвоевавший у белых Челябинск. Гораздо более значительный вес в этом отношении - у левых эсеров и максималистов. Это, в общем, понятно - в отличие от меньшевиков, социалисты-революционеры всегда были партией не парламентского, но подпольного, боевого типа, нацеленной на вооруженную борьбу. То же можно сказать и про анархистов. И на царской каторге, замечу, у эсеров и анархистов - абсолютное преобладание: большевиков там были считанные единицы.