Узнавал:
–А откуда это Вам известно? Справки обо мне наводили?
–Ну…Должна же я знать всё о своих сотрудниках.
–Всё-всё? Даже личную жизнь? Может, Вам ещё и грязное бельё принести поковыряться?
–Ненавижу Вас! Ископаемое! Ящер!
–Польщён, что Вы считаете меня таким раритетом.
Девушка стала трясти его за плечи.
Он задиристо и насмешливо поддразнивал её:
–Предупреждаю: если Вы и дальше будите приставать ко мне, я пожалуюсь в Ваш Дамский комитет.
Исидора отступила на шаг и обзывала художника:
–Ты всех гадких животных интегрировал в себе в одно целое под названием Андре Планше!
–Какой нынче работодатель пошёл скверный, невежливый. Всё время норовит обозвать как-нибудь поганенько…
Внезапно мужчина сделал шаг, разделяющий их, обнял девушку и слился своими губами с её устами. Неожиданная сладость поцелуя огорошила Исидору. Она не вырывалась из рук соблазнителя.
Когда Андре насладился её губами, изрёк:
–Я и так уже пал в Ваших глазах ниже некуда, так простите очередной проступок.
Она ошеломлённо напоминала:
–Но Вы же не собирались жениться в ближайшее время…
–И сейчас не собираюсь. Меною двигало желание завладеть хоть на минуту Вашей красотой, леди Уинд.
Леди, наконец, опомнилась, что всё ещё в руках мужчины, вырвалась.
Возмущалась:
–Какой же Вы негодяй, мсье Планше! Извиняйтесь да получше, иначе я выгоню Вас на улицу!
Француз вновь заключил её в объятия. Целовал щёки, нос и лоб, так как она вертела головой, не давая губы.
Исидора доводила до сведенья:
–Отныне будем беседовать только при секретаре!
–А кто-то грозился меня выставить за дверь офиса,– не прекращая раздавать поцелуи, подтрунивал Андре.
–Да, я хочу, чтобы ты остался без штанов!
–Так вот о чём Вы мечтаете, мисс…Это подрыв устоявшихся моралей, детка: француз-художник гуляющий по улицам Англии без штанов…
Девушка всхлипнула. Она была бессильна против его поползновений, его обаяния…Она не знала: что ей делать дальше, его поцелуи были вовсе не противные…Но её слёзы привели в растерянность и расстройство мужчину. Он освободил её из своих объятий.
Зло бубнил извинения:
–Был груб и несдержан. Художники, знаете ли, сильно подвержены влечению к красоте. Попытаюсь более Вас вовсе не трогать. Я слишком далёк от Ваших гуманитарных идеалов.
–Вот она – спасительная сила моральных ограничений для грубых натур!– ехидничала леди.
Француз кивнул и вышел из комнаты.
Следующим днём Исидора вошла в мастерскую художников. Все творили молча. Андре сидел мрачный и на леди даже не глянул. Она подошла к нему.
Тихо поинтересовалась:
–Ваш унылый вид пугает даже птиц за окном. Что случилось?