В доме было грустно и тягостно. Ольга и ее мать, сердитые и недовольные, практически не разговаривали друг с другом. Нет, они разговаривали. Только их общение сводилось к отрывистым фразам. Поэтому скорее напоминало перебранку.
— Сколько можно терпеть его пьяную рожу? — Валентина Андреевна брезгливо сморщилась.
— Мама, а что мне делать? Не могу же я выгнать его. Квартира-то его.
— Вот наградил же Бог зятем! Так больше продолжаться не может.
— Ты видишь какой-нибудь выход? Я — нет.
Обе помолчали, наблюдая, как Соня ковыряется в тарелке.
— Хватит мучать тарелку! Марш в свою комнату! — тон мамы напомнил крик Райкиной матери. Сонечка внутренне сжалась, представив себе, что, выгнав папу, мама приведет в дом чужого дядю — отчима.
— Мамочка, не прогоняй папу! — Соня расплакалась. Бабушка Валя выразительно посмотрела на Олю, покрутив пальцем у виска.
— Успокойся, малышка, это мы с бабушкой… шутим. Иди к себе, отдохни после школы. — Она обняла дочку и, ласково заглядывая ей в глаза, добавила: — Все будет хорошо. Не плачь. Я люблю тебя.
— А папу?
— И папу… тоже.
Сонечка, размазывая по щекам слезы, ушла в свою комнату.
* * *
Их огромная квартира, состоящая из пяти комнат, вполне позволяла выделить каждому члену семьи отдельную комнату. Но именно ее габариты и были камнем преткновения, заставляющим Ольгу, подзуживаемую матерью, терпеть мужа.
Она и сама не хотела потерять эти квадратные метры в самом центре города. А он не решался на раздел, так как квартира досталась ему в наследство от родителей. К тому же, он вообще не собирался разводиться. Ведь встал бы вопрос, с кем останется Сонечка. А он не мог допустить, чтобы его любимая дочурка росла в неполной семье.
Война двух поколений на кухне продолжалась. Валентина Андреевна не уставала допекать дочку, указывая тысячу и одну причину для развода:
— И откуда у тебя такое долготерпение? Да гони ты его в три шеи. При разделе тебе с Соней положены две доли, ему — одна! Дави на то, что у тебя дочь. Обещай выплатить ему его долю.
— Мама, ты в адеквате?! Это его квартира! Только его. Как ты не понимаешь, что имущество, нажитое до брака, разделу не подлежит.
— Ну да. Ты права. Но ведь он — мужчина. Мог бы и поделиться, — буркнула уже не очень уверенно и замолчала. Правда, надолго ее не хватило:
— Вот ведь разводятся другие, и ничего. Господи, хоть бы случилось что-нибудь…
— Мама! Ты о чем? Он отец Сони. Как ты можешь?!
— Отец — по пьянке спец. Да кому он нужен такой?
— А ничего, что он нас троих обеспечивает. Поит, кормит, одевает… — Оля расплакалась.