— Вы все не так поняли! — тут же ощетинивается голубоглазка.
Алена поджимает губы, и я мысленно луплю себя по затылку от всей души. Вот кто меня за язык тянул? Идиоту понятно, что здесь надо деликатнее действовать.
Жаль только, что я так не умею. Привык сразу в лоб, без всех этих ненужных свистоплясок.
— Ты помнишь, что еще недавно сказала мне? Я не верю, что передо мной какая-то сбежавшая из мест лишения свободы рецидивистка, но уточнить хотелось бы. Ты мужа своего завалила? Когда защищалась от него?
— Что? — Аленка поднимает глаза на меня. — Нет! Нет… Ничего не было, я ничего не сделала…
— Эй, трусишка, — огибаю стойку и сразу кладу ладонь на поясницу голубоглазки, чтобы опять не пришлось бегать за ней. — Тихо, Ален. На меня смотри. Напряженная такая, как будто взорвешься сейчас.
Пальцами я поглаживаю ее спину через футболку. Оттесняю ледышку к спине, чтобы у нее было меньше на побег. Ну и чтобы руки освободить, потому что трогать мне ее хочется совсем в других местах.
— Что вы делаете? Отпустите!.. Вы не можете…
Она дышит тяжело. Прерывисто так, с надрывом. И совсем задерживает дыхание, когда я наклоняюсь. Меня магнитом тянет к ее губам.
Поцеловать хочется. Успокоить. Возможно, сделать расслабляющий массаж, чтобы нежная девочка перестала походить на камень в моих руках. Но она не моя.
Чужая жена с ребенком от другого мужика.
Запретный, чтоб ее, плод.
— От таких, как ты, мужики головы теряют. Совершают поступки, о которых потом жалеют. Искусительница маленькая, Ален, хотя сама, догадываюсь, об этом не знаешь. Так что не пытайся врать мне, провоцировать тоже не надо. Я могу надавить тебя, заставить говорить, но хочу, чтобы ты добровольно пошла на это. Не трону тебя, красавица, пока повод не дашь.
— Я не хочу больше ничего вам рассказывать. Мне просто нужно где-то провести ночь. И все. Вы обещали…
— Эх, Алена-Алена… — я заправляю ей за ухо светлую прядь. — Ночь провести, говоришь? Хорошо, голубоглазка. Моя постель в твоем распоряжении.
Мы оба знаем, что я не просто так выбрал именно такую формулировку. С подтекстом.
Алена сглатывает и кладет свои ладошки мне на грудь, нажимает, намекает, чтобы я отошел и выпустил ее. Всю волю приходится в кулак собрать, чтобы назад шагнуть от нее. В голову ледышка ударила будь здоров.
Весь этот ее идеальный трепетный образ босоногой невинности. Что еще мужику надо? Холостому мужику, у которого уже давно не было.
Ну, как давно? Около недели где-то. Но для меня это внушительный срок, особенно рядом с такой вот Аленушкой.
— Беги к сыну, трусишка. Какао можешь забрать с собой. Но имей в виду, дом я поставлю на сигнализацию. Попытаешься выйти за порог — она заорет. Утро вечера мудренее, да, Алена?