Все время до возвращения Камиля я хожу по квартире с невеселыми мыслями. Мне нужно принять таблетку, чтобы предотвратить все последствия нашей ночи. Иначе никак. Я не вынесу, если все произойдет так — без моего желания и согласия.
Озвучиваю эту мысль Абрамову, когда он тянется к моим губам.
— …понимаешь? Я не могу так. Меня и в первый раз не спрашивали. Нет, я очень люблю Давида, но иногда внутри скребется такое неприятное чувство, что хочется голыми руками разодрать грудную клетку.
— Никаких таблеток, Алена, — жестко отрезает он.
— Это мое тело! И решение за мной.
— Хочу напомнить, что в процессе принимали участие двое. И теперь мы оба будем нести ответственность. Но я не позволю тебе, голубоглазка, пичкать себя какими-то непонятными таблетками, чтобы избавиться от моего гипотетического ребенка.
— Ты не имеешь права решать за меня, — у меня дрожит нижняя губа, будто я вот-вот разрыдаюсь, и я вынуждена прикусить ее, побольнее сжав зубы.
— Попробуй меня остановить.
Одним этим предложением Камиль рушит все. Он такой же. Такой же, как Асаев.
Другие люди для него лишь пешки в игре под названием «жизнь». Его не волнует чужое мнение, он готов стоять на своем, даже если это может кому-то навредить.
Я хочу уйти из этой квартиры. Хотя бы просто посидеть под окнами на лавочке, выдохнуть. Но дверь оказывается запертой, а ключи Камиль наотрез отказывается давать мне.
Поверить не могу, что он так со мной поступает. Запирает в клетке, показывая свою истинную сущность. Как же я ошибалась на его счет…
Из рук одного жестокого мужчины я перехожу в другие. Как трофей. Просто девочка с красивым личиком, которую удобно держать рядом.
Я не понимаю, как реагировать на поведение Камиля, поэтому просто запираюсь в спальне с первой попавшейся книгой по юриспруденции. Других я в квартире не нашла.
Читаю страницу за страницей, ничего толком не понимая. Взгляд даже не задерживается на абзацах, это скорее так, руки занять. Ну и чтобы в стену не пялиться. Тут хоть слова какие-то интересные встречаются, отвлечься можно.
В какой-то момент от жажды у меня пересыхает во рту настолько, что язык прилипает к небу, и я выбираюсь из постели, отложив в сторону не особо интересное чтиво. Выглядываю из спальни, чтобы убедиться в отсутствии Камиля на моем пути, и крадусь на кухню, постоянно оглядываясь.
Неужели он уехал, даже не предупредив меня? Можно ведь было хотя бы слово сказать о том, что я осталась одна.
Достаю из холодильника бутылку холодной воды, переливаю в стакан и нечаянно попадаю себе на ноги, вздрогнув от звука слева. Балконная дверь распахивается, и в нос сразу ударяет характерный горький запах дыма. Никогда не понимала, что хорошего в этой привычке.