Джио?
Он знает их имена?
Откуда?
Адидас усмехнулся.
— Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь?
Человек в капюшоне нахмурился.
— Я точно знаю, с кем разговариваю. И разве твой отец не будет рад услышать то, что я ему скажу? — он еще сильнее натянул капюшон на лицо, став похожим на безликую, черную тень. — Если ты не остановишься и не прекратишь эти чертовы игры, я сделаю кое-что похуже, чем просто тебя изобью.
«Что, черт возьми, происходит?»
Я не могла решить, кто страшнее: двое схвативших меня парней или этот спаситель в черном.
Голос человека в капюшоне напоминал угрожающее рычание — нечто среднее между гравием и бархатом. Его скрытое под безразмерной толстовкой и дырявыми джинсами тело было стройным и гибким. Он походил скейтера — живое олицетворение неповиновения и беззакония.
Парень словно сошел с одного из наших магазинных билбордов, на котором был изображен брутальный скейтер в халф-пайпе с баллончиком в руке — реклама мешковатых джинсов и цепных ремней. Утверждая эту маркетинговую стратегию, я боялась, что это немного «грубо» для нашего опрятного подросткового бренда. По сравнению с этим человеком тот баннер был просто детским утренником. (Халф-пайп — конструкция, используемая в гравитации экстремальных видах спорта, таких как сноуборд, скейтбординг, лыжи, фристайл BMX, катание на самокатах — Прим. пер.)
Бейсболка шагнул вперед.
— Отдай деньги, Шон.
— Да ё* твою мать, — нехотя вытаскивая мои деньги, проворчал Адидас.
Деньги меня не волновали, но раз уж безликий спаситель решил вернуть украденное у меня имущество, я не стала спорить.
Человек в капюшоне снова протянул руку.
Обряженный в «Адидас» гопник Шон сердито сунул ему в ладонь долларовые купюры. Как только деньги перешли от одного к другому, они, как по волшебству, исчезли в джинсах моего спасителя.
Он повернулся ко мне, его лицо по-прежнему скрывала тьма.
— Они еще что-нибудь украли? — его взгляд скользнул вниз по моей груди, которую я прикрывала разорванным топом.
Я вздрогнула под его взглядом, готовая сгореть со стыда из-за выглядывающего из-под моих рук лифчика и выставленного напоказ голого живота. От удара у меня все еще раскалывалась голова, а от зловония переулка к горлу подступала тошнота.
Когда я не ответила, человек в капюшоне указал на мой рваный топ и брошенную на землю куртку.
— Ну что? В смысле, они еще что-нибудь у тебя украли? Эти придурки порвали твою одежду. Хочешь, я сделаю с ними то же самое?
Я распахнула глаза.
— Ч…что?
Услышав мой голос, он склонил голову. Из-под черного капюшона донесся тихий смешок.