– А я, значит, не люблю? – поинтересовался он. Габи наморщила нос и двумя руками сжала его ладонь.
– То, что я вижу, называется как-то иначе, – чуть вызывающе заметила она.
Вэл пожал плечами и встал. Потом, на мгновение забив на осторожность, поднял руку и коснулся Габиной щеки.
– В настоящий момент я вполне доволен собственной жизнью, – сказал он, кажется, вполне подходящую к случаю, но оттого не менее глупую фразу, потому что от его прикосновения Габи чуть порозовела, и оставалось только гадать, был ли вызван этот румянец удовольствием или вполне возможным раздражением.
– Ты… – выдохнула Габриэлла и вдруг вздрогнула, уставившись на его приоткрывшееся запястье. Вэл проследил за её взглядом и мысленно чертыхнулся, увидев там тщательно скрываемый от Габиных жалостливых глаз неприличной величины и цвета синяк. Подобные ушибы, конечно, тоже были частью его работы. Но выглядеть перед Габриэллой инвалидом и неумёхой крайне не хотелось. А объяснять причину собственной неаккуратности…
Вэл опустил руку, встряхнув ею, чтобы рукав прикрыл замеченное подругой безобразие. Но сказать ничего не успел: Габи, выпустив его руку, зачем-то провела пальчиками по манжету рубашки, словно приводя её в порядок, и, не поднимая головы, проговорила:
– Ты же понимаешь, о чём я.
И одним движением запрыгнула в свой корабль. А Вэл остался стоять возле «Джемини», не отрываясь, смотреть на собственный рукав и тщетно давить разрастающееся желание сделать ещё какую-нибудь глупость.
– Пойдём в кино!
Габи высунулась из корабля с озадаченным выражением лица.
– В кино? – удивлённо переспросила она. Вэл кивнул.
– Ну да. Ты же сама только что советовала мне сменить образ жизни.
Габины брови взлетели вверх.
– Но я же не думала… – Она замялась. Вэл напрягся. Разумеется, она имела полное право ему отказать. Не оправдываясь. Не объясняя. И он примет её решение, и это ничего в их отношениях не изменит. Вот только… – У нас же ещё три корабля не доделано. Мы же не можем…
Вэл сжал кулаки – то ли на удачу, то ли пытаясь подавить волнение – и шагнул вперёд.
– Я доделаю. Сегодня же. Там немного осталось. – Чёрт, он и подумать не мог, что упрашивать так сложно. И что он когда-нибудь добровольно пойдёт на такое. И будет по-мальчишески замирать, надеясь, что Габи не оборвёт его, не покачает головой, даст возможность привести все доводы. Которых, на самом деле, было не так уж и много. Потому что самый главный – и единственный, который действительно имел значение, – Вэл назвать никак не мог. Но именно он гнал вперёд, заставлял подыскивать слова, выворачивать душу наизнанку. И пусть у Вэла и в мыслях не было пользоваться теми преимуществами, которые предоставлял кинозал влюблённым; если Габи сейчас согласится… – Ты же знаешь, я не стал бы… – Взгляд сам устремился в пол, но Вэл сделал ещё один отчаянный шаг вперёд. – Чёрт… Габи, я же помню, ты хотела в кино!.. – Голос начал предавать, а Вэл никак не мог придумать, что ещё сказать. – Правда, наверное, не со мной…