— Пф! Как будто вы важными делами там в шалаше заняты были! И вообще, ты мне за попорченные нервы должен! — глубоко обидел он меня и хвост, а также Саяку, — Ну что? Где остальные? Где Кинтаро?
— А нету Кинтаро, — нанес я бибикающему сатрапу ответный удар.
— Как нету? — вздёрнул брови старик, начиная оглядываться по сторонам, — А куда делся? Ты же за ним приглядывать был должен!
— Нету, — похабно улыбнулся я, — В бордель его сдал.
— Чт…, - дед спал с лица, бледнея и хватаясь за сердце, — Чт… За… что?
— Как за что? — поднял я брови, — За деньги, конечно же!
Сакраментальное «Он же ребенок!!» прозвучал из самих глубин души обманутого в лучших чувствах старика, а затем тот наладился в очередной сердечный приступ. Я ловко пресёк малодушие очень даже могучим исцелением от «жара души», восстановившим Одаю аж 574 очка здоровья, но втихомолку порадовался, что не прошел критический удар.
— Дети нынче дорогие пошли…, - решил я чуток испортить оябуну торжественное воскрешение неуместной жалобой. Это заставило его подавиться очередным воплем.
Жаль, но долго мучиться старику новой жизненной трагедией не пришлось. Почти одновременно из кустов вывалилась грязная и взъерошенная Тами с огромными синяками под глазами и матом в груди, но на неё никто не смотрел. Все смотрели на двух здоровенных, высоченных и зеленых орков-бодибилдеров в набедренных повязках, пришедших от городских стен.
— У нас посылка с вашим мальчиком! — хором заявили они.
— Какие ваши требования?! — вновь схватился за сердце старикан, которому сполна мстилось за прерванный половой акт с ролевыми элементами.
— Деньги! — честно ответили орки (опять хором) и, получив от меня полсотни тысяч, радостно передали куль с чистой дерюгой, обвязанный веревкой. В дерюге был совершенно бессознательный Кинтаро с настолько широкой и блаженной улыбкой хорошо отдохнувшего человека, что мне захотелось устроить Одаю еще гадость, просто из зависти.
— Да что тут творится?! — возопил совершенно потерявшийся на дороге жизни оябун, вздымая руки к небу. Впрочем, ему пришлось подвинуться, чтобы я аккуратно закатил бессознательного внука внутрь, а затем поймал за заднюю ногу пытающуюся пролезть за ним Тами. А пока нес матерящуюся гномку в холодную реку, попутно рассказывал деду, что решил за хорошее поведение устроить Кинтаро досрочный выход из рядов девственников, что у того, судя по всему, получилось многократно и с блеском. Гномка, несмотря на свой усталый вид, услышала и поняла, что её отпускали, дабы заняться развратом, от чего начала возмущаться до глубины души, но торжественно забулькала, будучи опущенная говорящим концом в реку. Дед тем временем переваривал весть, что какой-то левый тип с крайне сомнительным прошлым, настоящим и будущим выполнил по отношению к Кинтаро то, что должен был он, Одай, либо сам батя Кинтаро.