В общем, когда девицы очухались, то тоже отнеслись к произошедшему без всяких нервов. Саяка, на правах попёртой в правах и слегка смущаясь за облизанную сиську, сказала, что в общем-то всё хорошо, да и Тами приятна на ощупь, а заодно и не оскорбляет её чувства, как та «сисястая жрица». Гномка вообще сначала не поняла, о чём речь, выдав нечто вроде вопроса: «Так у всех же Героев гаремы?». Узнав, что я таковой как-то и не планировал собирать, слегка смутилась, укушенное и облизанное протирая, а затем выдала нечто среднее между «поздно пить боржоми» и «будешь, мол, нормальным Героем». Я счел это воинственной формой запроса, где ответ «нет» прозвучал бы воистину по-свински, посему мы и продолжили жить дальше веселой жизнью закончивших тяжкое и рискованное задание авантюристов.
…правда, с слегка чрезмерным уровнем разврата, как на мой вкус, но из песни слова не выкинешь. Я уже далеко не тот целомудренный электрик, который максимум по двум бабам за раз бегал. Пора переходить на новые стандарты. А уж если посмотреть на «достижение», так и вовсе ноблесс облайж, как говорят некультурные наглы.
А затем, по истечению трёх суток, проведенных так, как мечтает любой мужчина в возрасте от 12-ти до бесконечности, к нам явились гвардейцы императорского дома, вооруженные вежливой просьбой «проследовать» по зову его бывшего величества, жаждущего оказать нам аудиенцию и осчастливить вниманием.
Да, Одай действительно оказался бывшим величеством Татарианской империи, более того, рецидивистом. Единственным конструктивным занятием, кроме алкоголизма, обжорства и соитий, мы нашли себе неплохую «гостевую» подборку книг, где история молодости вредного деда была довольно однобоко поведана. Дед, чтоб его лысине увидеть следующий век, действительно был Странствующим Императором. Вернув по молодости корону своей матери, вдовствующей императрице, он сквозанул на свежий воздух гулять, но затем, спустя 2–3 года заехал на пару месяцев в Аустоламб, приперев с собой договора, технологии и прочие полезные вещи. Раздав указания и проведя собеседования, снова умотал, чтобы спустя те же 2–3 года вновь заехать. Разумеется, императрица Тама дурой не была, а была мамой, которой похвастаться успехами сына хотелось несмотря на его блудную натуру — посему легенде был дан ход. Причем, не только ей — все благоприятные последствия притащенного оябуном добра предавались широкой огласке, поэтому старика любили изо всех патриотических чувств.
Разумеется, пока он лет десять не перестал приезжать. Кстати, количество буйно радовавшегося народа, чьи звуки вполне долетали до окон номера, говорило о том, что жители как раз предвкушают большую лопату счастья, что дед накопил им за эти годы.