— Ты никуда не уйдешь, Лилит.
Я чувствую, как гнев поднимается в моем нутре, но прежде чем я успеваю сказать ему «Отвали», он продолжает: — Сегодня ночью ты нужна мне рядом, — его взгляд переходит на пистолет на моем бедре. — Разве ты не собиралась отправиться в ад в любом случае?
Я напрягаюсь. Как он может знать это? Откуда он вообще знает, что это настоящий пистолет?
Он не может. Он блефует. Он имеет в виду мой костюм Лилит.
— Зачем я тебе нужна? — протестую я. — Что такое — Смерть Любовника?
Он улыбается, когда дым выходит через его нос. Он выглядит по-настоящему дьявольски. Красивый и призрачный одновременно.
— Сейчас увидишь, — он берет меня за руку и тянет вперед, к людям, стоящим у пластиковых столов.
Они замолкают, когда мы подходим. В парке звучит только потрескивание костра и музыка из портативной колонки — Ghost от Badflower.
Я замечаю, что все мужчины здесь чертовски красивы. Это не должно меня удивлять. Подобное вызывает подобное и все такое. Женщины тоже, но кажется, что мужчины здесь имеют какую-то власть. Как будто, что бы это ни было, они ведут это. Это видно по тому, как они стоят. То, как они оценивают меня, когда я приближаюсь, как будто я их следующая еда.
В стороне от остальных стоит высокий мужчина в толстовке с капюшоном, натянутой на лицо так сильно, что я могу различить только точеную челюсть. Он скрестил руки, а его губы сжаты в хмурую гримасу.
Голос Люцифера возвращает мое внимание к нему.
— Я не отвечаю на вопросы, — говорит он. В руке у него черный пластиковый стаканчик, и он наливает в него неприличное количество водки.
— Но Люци…, — протестует девушка через стол от него. У нее длинные черные косы, на ней розовый топ и шорты с высокой талией. Здесь прохладно, и ее руки скрещены, как будто она пытается защититься от холода.
Или, может быть, тяжесть взгляда Люцифера. Он заставляет ее замолчать взглядом. Он ставит бутылку на место, завинчивает крышку. Все еще наблюдая за ней, он открывает крышку холодильника, зачерпывает лед, высыпает его в чашку, кладет черпак обратно и закрывает ее. Его рука все еще лежит на крышке холодильника, он поднимает брови.
— Почему ты здесь? — спрашивает он девушку. Его взгляд пробегает по ее фигуре. — И почему на тебе это? — его губы кривятся.
Я вижу, как краснеет ее смуглая кожа, когда она смущенно опускает глаза. Мне плевать. Но я вижу. Мне жаль ее.
— Я не знала, что мы наряжаемся. Атлас не сказал…
— Ты не спрашивала, куколка, — Атлас прерывает поцелуй с другой девушкой в костюме вампира на дальнем конце стола достаточно долго, чтобы произнести эти слова.