На башню поднялся десятник, Бьёрн, самый толковый из оставшихся. Сам Брайан только сегодня начал нормально ходить, так что с приказами в основном бегали другие. Бьёрн присел у стены, привалившись к зубьям, достал флягу, отпил.
— Чем порадуешь?
— Шестьдесят два человека вместе со мной. Плюс четырнадцать, стрелять со стены могут, но не более того. Трое на орудии, просили ещё двоих дать. У Ульяны двадцать один человек, но там всё, не комбатанты. Первый лазарет закрыли, свалив туда трупы, сколько влезло. Остальных… за стену.
Вот она, простая, сухая и суровая арифметика войны.
— С оружием как?
— Этого пока с запасом, — кивнул Бьёрн. — Пуль и пороха много. Ружей сотню насобирали самых целых, остальное в костры. Гранат мало, по две на брата.
Одарённому оставалось лишь кивнуть, показав, что он услышал и принял к сведению всё перечисленное. А выводы из услышанного, Брайан не хотел их озвучивать, а Бьёрн вряд ли хотел их выслушивать.
— Чего такие мрачные, бойцы? — раздался от лестницы голос одержимого.
Голова Като торчала из-за края башни. На лице насмешливая беззаботная улыбка. Увидев его, десятник поднялся.
— И правда, чего нам бояться? — натянуто улыбнулся мужчина. — Вот ты отоспишься, сир, восстановишься, да как зажаришь весь их лагерь к демонам. Правду я говорю?
Минакуро поднялся на башню, всё ещё слегка прихрамывая, но имея вид вполне здоровый.
— Я бы с радостью. Но, боюсь, пострелять ещё придётся. Главное, чтобы ночью не пожаловали, а вот к утру…
Он задумчиво дошёл до парапета и посмотрел на лагерь.
— Утром я уже смогу кое-что показать. Зажечь в сердцах огонь. Хотя нет. Лучше пожарить шашлычков. Или ещё…
— Като, пожалуйста, избавь нас от своих каламбуров, — вздохнул Брайан.
Тот кивнул:
— Ага. Легко. Ты только морду сделай попроще, а то сил нет смотреть на ваши кислые физиономии.
Десятник потёр подбородок.
— Шутки шутками, а умирать не хочется.
— Верю, Бьёрн, — кивнул одержимый.
Тот факт, что он не только где-то слышал имя десятника, но и запомнил его, отчего-то Брайана совсем не удивил.
— Но мы все умрём. Кто-то раньше, кто-то позже. Нас судьба свела в этом всеми богами забытом форте. Сколько здесь уже народа легко — ужас! А всё из-за чьих-то непомерных амбиций.
Офицер удивился.
— Амбиций? Ты про Конрада?
Като отрицательно покачал головой:
— Нет! С ним всё понятно. Его-то как раз легко понять, мотивы очевидные. Вот представь: ты — батька в семье. Но вместо того, чтобы вся молодёжь к твоим словам прислушивалась, эти обнаглевшие пацаки возомнили себя умнее батьки. И каждый норовит жить так, как ему вздумается, вообще с батькой не считаясь. О! Дело разве это?