Открывшаяся вдруг истина откровенно пугала – мсье Милфорд мне нравился. Сильно. Настолько сильно, что прояви он чуть больше настойчивости, и я бы легко преодолела все запреты. Да ведь я влюблена в него по уши. В этого грубого дикаря, имеющего лишь смутное представление о правилах приличия. Видимо, никто не удосужился ему объяснить, что нельзя так целовать приличных девушек.
Вывод был только один и совсем не утешительный – я должна уехать. Как ни жаль, но остаться в этом доме я не могу. Нас с Найджелом слишком сильно тянет друг к другу, чтобы я могла этому противостоять. А он явно не собирается останавливаться на полпути. Уж слишком много было этих обещающих взглядов и прикосновений словно бы невзначай. Даже я с моей неопытностью уже не могла отрицать, что Найджел рано или поздно меня соблазнит. Всё идёт именно к этому.
И что будет дальше?
Нет уж, нужно бежать отсюда подальше, пока не случилось непоправимого.
– Анна… – мсье Милфрд подошёл сзади и тронул меня за руку.
– Не надо, – я дёрнула плечом, уходя от прикосновения. – Я не могу больше оставаться в вашем поместье. Мне придётся уехать.
Не оглядываясь, я двинулась к дому.
И услышала позади тонкий голосок Лючи:
– Папа, ты же обещал!
Ночью я почти не сомкнула глаз. За окном было ещё темно, когда начала собирать вещи. Это не заняло много времени, и до рассвета я ходила по комнате. От стены до двери – и обратно.
Если бы у меня была возможность сбежать, не прощаясь, я бы точно ею воспользовалась. Даже понимая, что это невежливо. От мысли, что сейчас придётся спуститься вниз, встретиться с Найджелом и Лючиной, объяснять ей, почему я уезжаю, становилось мучительно стыдно.
Я ведь обещала малявке, что буду рядом. А теперь получалось, что обманула. Предала. Это было по-настоящему ужасно. Но и остаться я не могла. Моя влюблённость в Найджела и его настойчивость – очень нехорошее сочетание. Такое, что рано или поздно разобьёт мне сердце. Я наверняка пожалею, если останусь.
Выждав ещё пару часов, пока окончательно рассвело, я подхватила стоявшие у двери сумку, саквояж и ридикюль и приоткрыла дверь. Выходить наружу было откровенно боязно. Ещё никогда не чувствовала себя такой ничтожной трусихой, к тому же подлой обманщицей. Если бы была хоть малейшая возможность остаться, я бы ею воспользовалась. Правда.
Снаружи меня ждали.
Лючина стояла у двери с покрасневшими глазами. Девочка плакала, и это разрывало мне сердце.
– Лючи, – я бросила вещи и присела перед малявкой, обняв подрагивающие плечики. – Прости, что я тебя подвела. Мне правда очень жаль. Но я не могу остаться. Может быть, у меня получится найти работу в Греное, и тогда ты сможешь навещать меня. И мы продолжим наши уроки. Я очень постараюсь и сразу напишу тебе письмо.