Рено уверенным жестом взял ее под руку и обернулся к гостям:
— Друзья, вечер закончился.
Когда он уводил ее, в гостиной стояла тишина. Никто не двинулся с места, только Маделейн засеменила за ними. Рено толкнул дверь спальни Элиз и пропустил ее вперед. Его кузина вошла следом, закрыла дверь и остановилась, с тревогой глядя на бледную Элиз.
— Коньяку, — обратился Рено к женщине.
Когда она выскользнула из комнаты, он повернул Элиз к себе и негромко чертыхнулся, увидев выражение ее глаз. Он сделал неловкое движение, будто бы намереваясь обнять ее, но понял, что не сможет. Отрывисто, но спокойно он сказал:
— Обопрись на меня.
Казалось, Элиз не дышала с того мгновения, как Паскаль прикоснулся к ней. Она услышала слова Рено с чувством безграничного облегчения. Продев руки под камзол, Элиз крепко обняла его и опустила голову на парчовый жилет. Закрыв глаза, она наконец выдохнула и почувствовала, как Рено прижался щекой к ее волосам, нежно коснулся пальцами спины, а потом положил руку ей на талию. Так они и стояли, пока не вернулась Маделейн.
Убедившись, что Элиз приняла успокоительное средство, Рено ушел, а его кузина принялась суетиться, расстилая постель, выкладывая ночную сорочку. Наконец она подошла, взяла у Элиз пустую рюмку и со знанием дела решительно расстегнула ее платье.
Коньяк подействовал. У Элиз, казалось, не осталось собственной воли — она послушно села, чтобы с нее сняли чулки и туфли, встала, чтобы на нее надели ночную сорочку, снова села перед туалетным столиком, чтобы ей расчесали волосы.
Когда кузина Рено начала водить расческой по ее длинным, цвета меди, волосам, в голову Элиз неожиданно пришла одна мысль. Она заговорила, даже не обдумав ее:
— Скажите, а женщины, которых месье приводит в дом, долго здесь остаются?
— Женщины, мадам Лаффонт?
— Женщины определенного сорта.
— Не понимаю вас. На моей памяти здесь побывало несколько женщин, но они были женами чиновников и приезжали со своими мужьями. Временами сюда по пути заглядывает курьер, и с ним может быть его жена-индианка, но они не останавливаются в доме, так как непривычны к такой обстановке.
Элиз постаралась сдержать улыбку, когда услышала, с какой гордостью говорила Маделейн.
— Но та госпожа, чье платье было на мне, кто она?
— О ком вы говорите, дорогая?
— О госпоже, которая умерла.
— Ах, вот что… — медленно кивнула Маделейн. — Рено, наверное, все вам рассказал об этом. Мне нечего добавить.
Элиз поняла, что кузину попросили не болтать. Если это так, нет смысла терзать ее. Да и возможности больше не представилось, так как открылась дверь и вошел Рено.