— Моему сердцу ближе Каер Даллбен, — проговорил Тарен. — Уходя оттуда, я мало о нем думал, а теперь думаю очень часто.
Гурги, который слушал молча, вдруг издал протяжный тоскливый вой:
— Да, да, скоро великие воины вернутся в свои залы и замки, станут вести свои толки и веселки. А для бедного Гурги опять будет страшный лес, и некому будет утешить его сладкой погладкой.
— Гурги, — сказал Тарен, — я обещаю взять тебя в Каер Даллбен, если когда-нибудь сам туда доберусь. И если тебе там понравится, а Даллбен согласится, ты сможешь оставаться там, сколько захочешь.
— О радость! — вскричал Гурги. — Бедняжка трудяжка Гурги заслужит улыбки и спасибки. О да, послушный Гурги будет много работать…
— А сейчас послушный Гурги ляжет спать, — посоветовал Тарен, — и все мы сделаем то же. Медвин указал нам верную дорогу, и осталось нам совсем немного пройти. Мы продолжим наш путь завтра на рассвете.
Ночью поднялся сильный ветер, ущелье заволокло тучами и хлынул дождь. Ветер не утихал, наоборот, набирал силу и уже завывал в узкой каменной теснине, как пойманный зверь. Он бился о камни, ударял в скалы громадным своим кулаком, и этот кулак был занесен над горами, над равниной, словно бы готовясь разметать все на его пути.
Но они, несмотря на бурю, двинулись дальше, закутавшись в плащи до самых глаз. Тропинки почти не было видно, крутые утесы неясно маячили у них над головой. Дождь промочил их насквозь и только тогда успокоился. Но теперь камни стали скользкими и коварными. Даже Мелингар, о четырех ногах, и то спотыкалась. Однажды она так поскользнулась, что чуть не упала в пропасть, и Тарен в ужасе мысленно простился с лошадью.
Горы тесным кругом высились над озером, черным и мрачным, отражающим в своих водах низкие темно-лиловые тучи. Тарен остановился у громадных прибрежных камней и указал своим спутникам на цепь холмов на дальней стороне озера.
— Если следовать плану Медвина, — сказал он, — мы должны идти туда, на тот перевал. Но не вижу причин, почему нам нужно карабкаться по горам, когда мы можем пройти почти прямо. Берег озера хотя бы ровный и плоский, а по неровной гряде перевала почти невозможно пройти.
Ффлеуддур потер свой острый нос и согласно кивнул.
— Даже считая время, необходимое нам, чтобы спуститься и подняться опять, я думаю, мы выиграем несколько часов. Да, я тоже считаю, что попытаться стоит.
— Медвин не сказал ни слова ни о каких долинах, — возразила Эйлонви.
— Но он не говорил ничего и о таких высоких скалах, — ответил Тарен. — Для него они, конечно, ничего не значат. Он могуч и жил здесь долгое время. А для нас это препятствие, и очень трудное.