— И все же я, как ни стараюсь, не могу понять, почему он упорно продолжает являться сюда и с полковником, и без него, а в Розингсе он постоянно, знаешь… смотрит.
Сара пригляделась к мылу: так и есть, в нем застыла маленькая мушка — ее легко было принять за обрывок лепестка. Она поскорее отколупнула ее и отбросила прочь. Барышня была слишком поглощена своими мыслями, чтобы обращать внимание на то, чем занимается служанка.
— Трудно предположить, что он приезжает общаться — потому что сидит не размыкая рта по десять минут кряду. И наверняка не ради кексов — вот уж ничего особенного, как бы мистер Коллинз с ними ни носился… Ох уж эти тесемки! — Элизабет раздраженно вздернула вверх руку.
Сара подошла, распутала узелок и расшнуровала, аккуратно протаскивая тесьму сквозь отверстия. Распустив шнуровку, Сара потянула за нее, и Элизабет, опираясь на Сарино плечо, переступила через упавший на пол корсет.
— А вы не догадываетесь, мисс, почему он так подолгу смотрит на вас?
— Возможно, он в это время обдумывает, что бы это ему съесть за ужином. Не знаю. Представить себе не могу.
Сара положила корсаж на кровать. Элизабет, сбросив с плеча сорочку, позволила той соскользнуть на пол. Стоя босыми ногами на расстеленном Сарой полотенце, Элизабет слегка отжала льняную салфетку и отерла ею лицо, шею и уши.
Сара разложила на постели ночную сорочку. Что тут скажешь, возможно, Элизабет права, и он впрямь смотрит на нее голодными глазами. Вот только барышня не понимает еще природу этого голода. Элизабет снова смочила салфетку, завернула в нее мыло, потерла под мышками. Мыльная вода потекла по ребрам вниз, полотенце под стройными ногами потемнело.
Теперь заговорила Сара:
— А вам не кажется, что он может быть к вам немного… неравнодушен, мисс?
— Боже, конечно нет! — рассмеялась Элизабет, бросая в тазик салфетку. — Не будь такой глупышкой, Сара.
У Элизабет разболелась голова. Уже во второй раз за день. Она снова и снова перечитывала письма Джейн, и у нее наворачивались слезы, а слезы привели к головной боли, и теперь не могло быть и речи о посещении Розингса. Нельзя же не воспользоваться таким прекрасным предлогом! Саре и самой ужасно хотелось получить письмо. Какое это наслаждение — заливаться слезами и страдать от головной боли: затемненная комната, холодный компресс на лбу и тишина, наступающая после того, как все семейство удаляется на чаепитие.
На этот раз, услышав дверной колокольчик, Сара сразу побежала открывать, готовая сообщить визитеру, какому-нибудь бедному прихожанину, обремененному престарелыми или больными родственниками, что хозяев нет дома. Но это снова оказался мистер Дарси, все такой же большой и блестящий. Он так же, не глядя, прошел мимо Сары, сразу направился в коридор и распахнул дверь в гостиную. Она услышала удивленное восклицание Элизабет, представила, как летит в сторону мокрый компресс, проворно отворяются ставни. Но Сара была бессильна, шансов задержать мистера Дарси, бросившись ему наперерез, у нее было не больше, чем у длинной вечерней тени. Она так и стояла на пороге, ощущая себя прозрачной, ей даже показалось, что через ее руку просвечивает медная шишечка дверной ручки и чистая синева вечернего света льется прямо сквозь нее.