- Это не имеет значения, - многообещающе усмехнулся дракон. - Я - Та’Амиро ар Анкаллон. Можешь звать меня Тамиром. Твоё имя мне известно, малютка. Флора Зайонич.
Флора пожала плечами и попыталась обойти дракона.
Не тут-то было.
- Что-то ещё? - спросила она.
- Поговорить, - кивнул дракон. И добавил с нажимом: - Пока поговорить.
Говорить? С ним? Что угодно, только не это! Только не плавиться под его пристальным взглядом, снова и снова подавляя в себе это странное, пугающее до одури, ни на что непохожее, желание. Ведь предупреждали: никаких контактов с драконами! Люди, даже гринки для них, так… пыль под ногами. Да Флоре и некогда разговоры разговаривать! Ей учиться надо. Причём учиться прямо сейчас. Слишком многое поставлено на карту.
- Но я… я не хочу.
- Хочешь, - уверенно сказал дракон.
Браслет на запястье сжался в последний раз и затих. Что значит, занятие началось.
Флора рванулась вперёд, проскочила под рукой дракона, и, чувствуя досаду, на подгибающихся ногах рванула к зданию Зелёного корпуса.
А что? Это он тут весь из себя высший, воплощение Силы и Разума, ему, должно быть, не пристало за всякими там человечками бегать.
А ей можно, она не зря детство провела, гоняясь за братишками…
Когда она вышла из перемещателя, у Тамира дыхание спёрло, а внизу отозвалось болезненным распиранием.
Дракон выругался под нос.
Не хватало ещё в штаны кончить, как мальчишка, который впервые пощупал сиськи!
Соберись, тряпка!!
Ты - Разящий! Чёрный дракон!! Элита лучшей академии, демоны тебя дери!!!
А она - обычная человечка.
Низшая.
И ты умеешь обращаться с низшими…
При свете дня эта малютка оказалась в миллион раз лучше того, что он успел разглядеть в ту беззвёздную ночь.
Правда, тогда она была без одежды…
Хотя надо признать, этот целомудренная зелёная форма «я-хорошая-девочка-но-очень-хочу-быть-плохой» очень идёт ей, интригует, так и тянет задрать юбку, по-хозяйски сжать бедро, закидывая на себя, узнать, что скрывается под плиссированными складками…
У неё совершенно белая, не тронутая загаром кожа, мраморная и гладкая… нежная, как лепестки цветка. На такой лучше всего остаются следы от пальцев… и наручников. Личико сердечком, маленький, чуть задранный нос над пухлыми губками, в которые так и хочется впиться поцелуем, оттянуть зубами, прикусить до крови, сорвать первый из многих стон...
Мягкие светлые локоны она стянула в тугой узел, из которого выбился непослушный локон. Надо запретить ей носить такую причёску. Он помнит, как охрененно смотрятся её распущенные волосы…
Вот гринка подняла взгляд, и, наконец, заметила его. И тут же застыла, как вкопанная.