Он ел медленно, словно с трудом пропихивал в себя каждый кусок, при этом руки тряслись, словно у алкоголика.
Это называется нервное истощение.
- Тебе надо отдохнуть, - заметила я, - Останешься на ночь?
Мужчина отправил очередную ложку супа в рот, и устало кивнул.
Наверное, впервые за последнее время мы просто лежали в постели, и Бобров даже не предпринимал попыток залезть рукой мне под халат.
Не спали оба, каждый думал о своем. Постепенно я уже начала было засыпать, мирно пристроив голову на широкой мужской груди, как внезапно экран Диминого телефона засветился сообщая о входящем сообщении на месседжер.
Он потянулся за телефоном и внимательно уставился в экран.
Я, словно предчувствуя беду, приподняла голову и буквально опешила, увидев в Димином телефоне саму себя, исполняющую развратный стриптиз в випкомнате клуба перед компанией состоятельных мужиков.
Несколько мгновений мы оба молчали, пока я на видео тряся тяжелыми темными кудрями, что были у меня в ту пору, в одних микроскопических трусиках выделывала пируэты у шеста. Узнать меня под тонной сценического грима, конечно, было непросто. Но не человеку, который фактически живет со мной.
- Скажи что это не ты, - прохрипел Дима и, отбросив телефон, словно это ядовитая змея, сел в постели.
- Это я.
Смысл врать? Нормальные отношения нельзя выстроить на лжи и недомолвках. Либо Бобров примет меня такой, какая я есть во всем моим грязным прошлым, либо нам не по пути в этой жизни.
- Почему, Вика?
- Почему работала с стриптизе? Или почему ушла оттуда? Что ты хочешь узнать в первую очередь?
- Почему не сказала?! - громыхнул он, повышая голос.
- А в какой момент я должна была тебе в этом признаться? - усмехнулась в ответ, - При первом знакомстве?
- Нет, но... Зачем, Вика? - в темноте я не видела выражения его лица, но мне подумалось в этот момент от стало очень брезгливым, - Зачем ты торговала своим телом?
- А ты думаешь, все девочки после «сладкой» жизни в детском доме попадают в престижный ВУЗ и на хорошую работу?
Какое-то время Дима переваривал мои слова, а потом пробормотал, словно сам себе под нос:
- Это отвратительно.
С этими словами он поднялся, оделся и вышел на улицу.
Не знаю, что творилось сейчас в его мыслях и душе, знаю только то, что мне стало от его слов очень больно. Мне не было так плохо даже, когда узнала о том, что Балашов собрался жениться на другой.
Слезы беззвучно покатились по щекам, в носу позорно захлюпало, и я, отпуская себя, совершенно глупо разрыдалась.