Впервые за поселение годы собирался на работу, морщась от головной похмельной боли, с помятой рожей и стойким запахом перегара. Ленка похмелиться там с Костиком не дала, уперла руки в бока и едко выцедила:
- Вот и пускай голова поболит, помучаетесь. Вам обоим полезно!
Мы с Костиком были, конечно, не согласны такой фашистской позицией, но благоразумно промолчали, ибо бесить Ленку себе дороже.
Жаль, что самогон в гараже кончился еще вчера, а ехать за водкой в свой магазин -стыдно.
- Ты мне так и не сказал, что у вас с Викой произошло? Может я могу помочь? -провожая меня у калитки спросил Костян.
- Нет, друг, - покачал я головой, - Это только наше с ней дело.
- Ну, тогда давай. Приду после дежурства на ферму. Плотникам помогу.
- Не надо, - нахмурился я.
- Как это? - удивился он, - Тебе разве помешают лишние руки? Надо склад скорее восстанавливать!
- Я решил продать ферму.
- Как?! - выпал в осадок Костян, - Ты, что такое говоришь?
Объяснять причину своего поступка я не хотел, потому что этот шаг и сам считал глупым, но в этот момент именно он мне казался самым правильным.
Я устал...
Я невыносимо устал бороться и плыть против течения, каждый раз нечеловеческими усилиями преодолевая пороги. Один. Без поддержки.
И зачем мне это надо?
Да чего?
Кому и что я хочу доказать?
Глиста Макаровича не пришлось даже разыскивать. Когда я приехал на ферму он со своими шестерками уже ошивался там с таким, видом, словно уже тут хозяин. Черный внедорожник, припаркованный прямо у распахнутых ворот выделялся среди царившего вокруг бедлама, что первой реакцией было - достать биту и расхренячить тачку Глиста так, чтобы восстановлению не подлежала.
Останавливало лишь только знание, что за этим последуют еще большие неприятности. Доказательств того, что именно Кичигин имеет отношение к поджогу мастерской, у меня нет и не появиться. В исполнителях наверняка найдется какой -то местный забулдыга, что за бутылку самогона маму родную продаст, но в силу внезапно обострившейся деменции не вспомнит, кто ему эту бутылку подогнал.
- Дмитрий Александрович! Какая беда! Какая трагедия, - театрально взмахнул руками Глист, явно переигрывая, - Мне так жаль...
- А мне кажется не очень-то, - грубо оборвал его я, подходя ближе, - Вы, Петр Макарович, как стервятник - тут как тут.
Мужчина поежился от нелицеприятного сравнения, и голос его понизился до металлических полутонов:
- А вы все петушитесь, Дмитрий. Не надоело еще?
Я внимательно посмотрел в его худое, бледное и словно посиневшее от злости лицо и устало произнес:
- Надоело. Вы даже не представляете как, - и добавил, практически выталкивая слова из горла, - Я согласен на ваши условия.