А уж в том, что он обязательно припрется я, после разговора с Лопаткиным, не сомневалась.
Продолжая пыхтеть от негодования, зашла в Лизкину, прихожею и чуть было не пропустила на пороге мужские кеды размера эдак сорок пятого. Пацанам подруги еще точно рано такой размерчик носить.
Навострила уши и услышала два голоса: мужской и женский. Один само-самой был Лизкин, а второй, неожиданно, принадлежал моему закадычному другану - Лехе.
Интересно девки пляшут!
А что это он тут делает? Да еще и без своей дорогущей тачки?
На автобусе что ли прикатил?
Представила Лешку на автобусе и отчего -то смешно стало.
Жаль, повеселиться не успела. Неудачно преступила с ноги на ногу. Сознание прострелило острой болью, и я чуть не застонала в голос.
В коридоре сразу же послышались мягкие шаги, а после удивлённое, и даже как -то до обидного досадное:
- Вика?! А ты чего тут делаешь?
- Вот так ты подругу встречаешь, - прошипела я, с трудом усевшись на низкую лавку у входа, - Совсем советь потерял! Я тут может помираю, а ему и дела нет!
Лешка в ответ на мои претензии в изумлении вскинул светлые брови и пробормотал:
- Так за тобой вроде как серьезный пригляд есть.
- Выходит, не такой уж и серьезный, - прокряхтела я и заорала, что есть мочи, - Лизка! Золотце, помираю!
Девушка выскочила из коридора вслед за юристиком, словно ошпаренная. Губки горят, глазки блестят, волосы взлохмачены.
Чует моя попа - не о погоде они тут разговаривали.
- Что случилось? - всполошилась подруга.
Я без слов сунула ей лекарства и меня тут же повели в комнату на мягкий диван, где Лиза очень деликатно засадила сразу два укола.
- Тебе надо в город на обследование, - сказала Лиза, протирая мое многострадальное полугодие спиртом, - Может кость неправильно срослась. Вот и болит. А ты ее еще и не бережёшь, вредина.
- Сама вредина, - беззлобно парировала я и с облегчением натянула спортивки.
Укол еще действовать не начал, а мне будто уже стало лучше от добрых Лизкиных рук и теплого голоса.
Пока я полеживала на диванчике, Лизавета выпроводила юристика и занялась ужином. Тот, конечно, сопротивлялся - видно, как чувствовал, что она будет варить борщ, но все же ушел, при этом, бросая недовольные взгляды почему -то в мою сторону.
Я что сорвала ему намечавшийся романтик?
Чую, что он, то есть романтик, у Лешки обусловлен исключительно зовом желудка. Вот ни за что не поверю, что такой циник собрался взвалить на свою шею, которая на минуточку еще его шибко умную голову держит, бабу с довеском в количестве трех спиногрызов. Что ни говори, а Богданов - махровый эгоист.