— Я не удивлён, что разбойники напали на тебя, — Юрох облизнул обветренные губы. Пламя бликами играло на его лице, и тёмных волосах. — И даже догадываюсь, что за участь могла тебе быть уготована. Но Сэлис спасла тебя и привела ко мне. Не бойся, я буду с тобой нежен. — Он слишком быстро шагнул к девушке.
Охотница отпрыгнула, чувствуя спиной жар от огня.
— Не бойся меня, — как дикую кошку уговаривал мужчина. — Ты всё равно сегодня будешь моей. По своей воле или против неё.
После этих слов Лилиит наклонила голову и прошипела:
— Своей судьбой и жизнью я буду распоряжается сама, пёс.
— Ах ты, дрянь! — звонкая пощёчина досталась девушке, но она не закричала и не заплакала, как ожидал Юрох. Лишь улыбка. Оскал хищника.
В этот момент ею руководила только обида и ярость. Охотники так и не пришли на помощь и позволили в сомнительной компании попасть в подобную передрягу. Узнай об этом Мартон, ноги бы всем переломал. Но наставника рядом не было.
— Раздевайся! — зарычал мужчина.
— Как думаешь, увалень, ходят ли деревенские девушки в штанах?
— Что?
— Ты ведь так самозабвенно лапал мою задницу, не мог не заметить, что на мне не юбка.
Юрох ещё раз окинул тощую фигурку взглядом. Тонкая тёмная рубаха с длинными рукавами и шнуровкой на груди, чёрные узкие штаны и высокие светло-коричневые сапоги с металлическими бляшками. Переведя взгляд на лицо девушки, он вздрогнул. Женские губы кривились в ужасной усмешке, а фиолетовые глаза пылали яростью.
— Одежду ты сейчас снимешь, никакой разницы между штанами и юбкой не вижу.
Стражник потянулся к женской груди. Охотница отскочила в сторону, присела и запустила руку в огонь. В следующий миг угольки полетели в лицо мужчине. Он зашипел, хватаясь за обожжённую кожу. Лилиит зашла за спину и ударила под колени, роняя Юроха на пушистую шкуру. Стражник катался по полу, прижимая руки к лицу, и верещал, как поросёнок на заклание. Холодная сталь, прижалась к его глотке, а возле уха зазвучал мелодичный голосок:
— Это была твоя последняя ошибка, мразь.
Через несколько минут, притворив за собой дверь, охотница вышла в коридор. Осмотрелась и медленно двинулась к лестнице. Замерла возле деревянных поручней, прислушиваясь к ночной тиши. В этот момент ей казалось, что её использовали. Бросили.
Правую, обожжённую и покрывшуюся волдырями, руку охотница прижимала к груди. В левой руке она сжимала нож, доставшийся ей от отца. На клинке ещё осталось несколько капель крови. Стряхнув их на каменный пол, охотница присела на корточки и вернула оружие на место — засунула за голенище сапога.