Я не знала, что протрезветь можно быстрее, чем напиться…
– А я тут… – и всё, мой словарный запас себя исчерпал.
Осоловелыми глазами смотрю на ректора и понимаю – это песец. Не в том смысле, что ректор – песец, а в том смысле, что устав академии запрещает распитие спиртных напитков на её территории. Скоро я буду стоять на пороге отчего дома и грустно приветствовать своих родителей, махая им справочкой об отчислении и соглашаясь на заключение брака с неизвестным женихом.
– Ну, потрудитесь объяснить, что вы тут делаете в таком виде? – задал вопрос Алаид.
Снова подняла глаза, на этот раз даже попыталась встать, чтобы с достоинством встретить собственное отчисление. Но отчего-то ноги подкашивались, да и вообще перед глазами темнеть начало. Однако поднялась, поправила юбку и молча встретилась взглядом с собеседником.
Не знала, что сказать. Вот совершенно! А врать не имело смысла. Всё равно видит, что я безбожно пьяна.
Бровь ангела-демона поползла вверх.
Шатаюсь, но молчу. Перед глазами уже два ректора.
И тут происходит это. У ректоров на лице расползаются широченные улыбки. Это алкогольная галлюцинация? Белая горячка? Я уже всё?
– И что тут у нас? – спрашивает Сол Алаид, поднимая с пола мой пузырёк.
Я краснею, я бледнею. Мелкая коварная дрянь! Не могла куда-нибудь укатиться, чтобы не нашли? Если демон поймет для чего эта штука, догадается и почему так пьяна. Если догадается, что у меня на руке была печать… это хана. Здесь вообще всё станет понятно, если он уже вычислил девочек.
Что делать?
Мой мозг ничего лучше не придумал, как отключиться от действительности.
***
Пробуждение было весьма непривычным. От неправильной позы у меня затекла нога, и я ощущала все прелести гриппа. Надо же было умудриться заболеть.
Голова была, словно чугунная. Во рту засуха, будто я всю ночь целовалась с печкой. Жутко чешется запястье с меткой. И… Непонятное чувство вины и неправильности ситуации топило с головой.
Открыла глаза. Так. Потолок, как потолок. Белый. Повернула голову и… Резко сорвалась с постели на низком старте! Не моя комната! Не моя кровать! И кто-то спящий под одеялом совсем рядом… тоже не мой!
Сердце бешено стучало, руки тряслись, в голове звенела пустота. Что я вчера делала? Где была?! Кто этот тип?!
Лихорадочно шарю руками по своему телу в поисках одежды, но на мне только нижняя сорочка. Платье куда-то исчезло.
Первая мысль была истерично-надрывной. Осознание, что я провела ночь с мужчиной в одной постели пульсировала в висках, причиняя неимоверную боль.
И тут всплыло неожиданное воспоминание о том, как Матильда вынуждает глотать меня спиртное. Адская боль от удаления метки. Протянутый ей пузырек с жидкостью и извинения за то, что не могут проводить. Всё. Дальше обрыв.