– Привет, – произнёс Глеб, голос его дрогнул.
– Доброе утро. Только что пришёл?
– Да, – повисла тишина, которую никто не хотел прерывать. – Марин, я услышал, что вы с отцом ругаетесь, и…
Девушка прервала его, не дослушав:
– То, что ты слышал, правда.
Вот чего боялся Глеб. Почему это происходит именно с ним? Почему в самые счастливые минуты его жизни всегда приходит несчастье?
– Нет, – он замотал головой из стороны в сторону. – Вот, значит, почему ты так часто посещала юриста, – сразу же весь пазл сложился у него в голове.
– Да. Я посещала его, чтобы подписать документы на эвтаназию, – уже полушёпотом произнесла она.
– И сколько тебе осталось?
– Два месяца, – Глеб сел на кровать и взял в руки свою голову, в которой не укладывалось то, что он услышал.
– И отец узнал только сейчас?
– Да.
Он хотел крушить всё подряд. Хотел сжать в своих ладонях хрупкое тело той, что сидит перед ним в инвалидном кресле, встряхнуть и заорать ей в лицо: «Что же ты творишь?! Одумайся!» Но не мог, все силы разом его покинули. Он не хотел верить, что та, которая подарила ему счастье и стала частью его жизни, принесла самое большое несчастье.
– Марина, не будь эгоисткой и не забирай себя у людей, которые любят тебя.
– Вам не понять этого, – она говорила тихо и спокойно, как будто репетировала этот разговор. – Вы все постоянно утешаете меня, хотите, чтобы смирилась, а я так не могу, – он не смотрел на неё, но слышал, как её голос начал срываться на плач. – Я хочу чувствовать тело, хочу кому-то нравиться, ходить на свидания, кататься на лошади. Я хочу сама принимать душ и ощущать, как горячие струи воды стекают по моему телу. И я не хочу, чтобы мне постоянно кто-то подтирал задницу! – она перешла на крик.
После её слов Глеб резко поднялся и подошёл к Марине. Он сел перед ней на колени, чтобы быть на уровне её лица и видеть глаза, которые погрязли в слезах.
– И что ты теперь прикажешь делать? Просто смириться с тем, что тебя не станет?
– Да. Смирись и помоги мне прожить эти два месяца так, чтобы они остались самыми лучшими днями в моей жизни.
Он приблизился к ней и взял её лицо в свои ладони.
– Я не смогу.
– Если я смогла смириться с этим креслом, то и ты сможешь. Всё проходит.
– Нет, не всё.
– Всё, абсолютно всё. Это только первое время больно, а потом рана затянется и останутся только воспоминания, которые со временем замылятся в памяти.
Её горячие солёные слёзы падали на его ладони и стекали вниз, а он задыхался от таких слов. Будто сердце остановилось и лёгкие перестали работать, ему не хватало воздуха. Глеб резко поднялся с колен.