— Теперь нужно подтвердить свои догадки.
Сел прямо на полу купальни перед ванной, ноги под себя и руки на колени. Реанорская медитация должна помочь разобраться в моих догадках.
Закрыть глаза. Убрать все лишние воспоминания. Сейчас даже мысли будут мешать. Успокоить и замедлить дыхание. Вот так, хорошо. Теперь утихомирить сердце и эмоции.
— Мама… а дядя Зеантар… наш будущий… папа? — до ушей донесся тихий голос Лизы.
— Лиза, тише… И не говори ерунды. Мама лишь помогла дяде Зеантару. Он… он плохо себя чувствует… А сейчас его нужно осмотреть… — и вместе со словами Риты ноздри уловили слабый запах… спирта?
Да быть того не может! Реанорские обострённые чувства при мне? Неужели Бездна постаралась?
Я уже намеревался открыть глаза, как вдруг в районе груди резко ощутил слабую боль и треск, затем внутренний взгляд, почти у самого его края зацепился за одну деталь, за еле видимый ручеек знакомой призрачно-серой силы, который стекался прямо к солнечному сплетению.
Именно туда… где располагалась у реанорцев вместилище эфира. В очаг силы.
Трепещи Ракуима!!!
От такого безумного осознания я интуитивно вздрогнул и вывалился из медитиации, но сердце продолжало бешено стучать, и в любой момент грозилось выпрыгнуть из груди. Лицо за мгновение покрылось градом пота, а грудь вздымалась как кузнечные меха.
— Не может… быть… — задыхаясь, и сбивчиво выдал я. — Это ведь… эфир. Реанорский эфир.
Да, его было до безобразия мало, еле уловимый ручеек, к тому же вместилище сейчас повреждено и искорёжено, вот откуда был треск и боль. Но плевать! Это ведь… эфир.
— Бездна… неужели… твоих рук дело?
Последний реанорец жив и его сила при нём.
Российская Империя.
Первое кольцо. Санкт-Петербург.
Одно из княжеских поместий в пригороде.
01:20, 27 мая, 2022 год.
Ночь выдалась дождливой и ветреной, но женщине не спалось, и потому она с холодным и отстраненным видом вот уже как третий час наблюдала за безумствующей погодой, изредка поднося к губам фужер с изысканным французским вином. Под тихий мерный звук стрелок часов, та провожала взглядом одну каплю дождя на оконном стекле, за другой.
Во мраке рабочего кабинета не было видно ни лица, ни силуэта женщины, лишь было понятно, что та расположилась в тени глубокого кресла, и только её ярко-зеленые глаза, будто пылали в утробе ночной тьмы.
Так продолжалось до тех пор, пока дверь тихо не отворилась. Раздались знакомые неторопливые шаги личного поверенного, и через пару секунд они затихли за спинкой кресла княгини.
— Ну? Я слушаю… — нетерпеливо вопросила женщина, залпом допивая остатки вина на дне фужера.