Постепенно к столу собирались другие мужчины, нагулявшие к вечеру волчий аппетит, они громко разговаривали, возбужденно размахивали руками, бранились друг с другом.
Между разбойниками и людьми принца установились отношения соперничества, которые с натяжкой можно было назвать полудружескими. Казалось, что по молчаливому общему согласию, а, может быть, и договору, свидетелем которого Анджелина, впрочем, не была, телохранители Рольфа смогли обеспечить себе относительную независимость и убаюкать бдительность своих охранников. Конечно, их успех в этом плане был условным и далеко неполным, но это военная хитрость могла помочь им в будущем при благоприятных обстоятельствах.
За столом сидели только те члены разбойничьей шайки, которые были одиноки. Те же, у кого имелись жены или сожительницы, проводили все свободное время в бревенчатых хижинах, стоявших вокруг главного здания. Днем Анджелина слышала шум играющих детей, плач младенцев, — одним словом, звуки, обычные для любой деревни. И она спрашивала себя: что будет со всеми этими беззащитными существами, если на лагерь нападет вооруженная банда? Только глупая блажь и тупое высокомерие заставили мужчин подвергать свои семьи постоянной опасности.
Явившись к столу, Клэр, словно лакомый кусочек, притягивала к себе взгляды всех мужчин. На ней было зеленое бархатное платье с атласным корсажем оранжевого цвета. Ее волосы были причесаны самым замысловатым образом. Создавалось впечатление, что всю вторую половину дня Клэр ничем иным не занималась, как только прихорашивалась, словно по какому-то торжественному случаю. Через некоторое время Анджелина заметила, что и она сама тоже является объектом всеобщего пристального внимания. Оценивающие мужские взгляды останавливались на ее волнистых волосах, скользили по разгоряченному от огня лицу и подолгу задерживались на чуть приоткрытой шее и руках, не украшенных ни браслетами, ни кольцами. Все это отбивало у Анджелины аппетит, кусок застревал у нее в горле. Даже сам Мак-Каллаф скосил на нее свои глаза табачного цвета и прищурился в восхищении, отправляя в рот очередную ложку тушеных бобов.
В этой ситуации ей не могли помочь ни Мейер, ни Оскар, сидевшие по обеим сторонам от нее и внутренне кипевшие от этих бесцеремонных взглядов, направленных на Анджелину. Как бы окружая ее своей заботой и защитой от любых посягательств, Мейер налил в тарелку Анджелины немного соуса, близко наклонился к ней и стал что-то говорить вполголоса, дотрагиваясь до ее руки и отвлекая внимание девушки от смущавших ее беззастенчивых взглядов, глядя с добродушной улыбкой в серо-зеленые глаза Анджелины.