– Да, из-за этого тоже, – прохрипел он.
– И что ты будешь делать? Ты же знаешь Марусю. Она не вернется, если ушла из-за твоего отказа. Если уж она приняла решение…
– Я знаю. И я не вправе просить ее. Но найти всё же попытаюсь. Я не могу позволить ей вновь вернуться на улицу. Что она будет делать после того, как у нее закончатся деньги? – с беспокойством спросил он в пустоту.
– Она уже не та восемнадцатилетняя девочка, которую ты подобрал, Глеб, – попыталась я успокоить его. – Уверена, она справится. И ты обязательно найдешь ее.
Как бы ни пыталась, я не могла найти подходящих слов. Что я могла еще сказать?
– Поехали к нам, – после недолгого молчания предложила я. – Побудешь с детьми, отвлечешься. Не хочу оставлять тебя одного. И чтобы ты напивался с горя, тоже не хочу. Этим ничего не исправишь.
– Не хочу, Ксюш, – качнул он головой.
– Понимаю, но вспомни свой же совет, – не сдавалась я. – В такой момент нельзя оставаться одному. Если ее найдут, твои люди тебе сообщат.
– Ну, как он? – спросила я Османа, зашедшего в детскую.
– Плохо. Мы пропустили пару рюмок, и он ушел в комнату, – присаживаясь рядом и беря расческу, покачал он головой.
Приехав с Глебом домой, я ушла купать детей, оставив мужчин наедине в надежде на то, что Осман поможет Глебу. Но разве разбитое сердце склеишь словами?
– Как ты вкусно пахнешь, черешенька! – пророкотал муж, сосредотачиваясь на дочери, которую принялся расчесывать, пока я возилась с сыном. – Так бы и съел!
– Меня незя есть! – тут же захихикала наша Айла.
– Как нельзя? А тебя можно, медвежонок? – тут же повернулся он к сыну.
– И меня незя! – захихикал наш Асад.
– Может, тогда маму съесть? – хитро блеснул он глазами.
– И маму незя! – запротестовали они хором.
Вот так, шутя и хихикая, мы уложили их в кроватки и, дождавшись, пока они заснут, спустились на кухню.
– Хорошо, что ты привезла Глеба. Не стоит ему сейчас оставаться одному, – задумчиво протянул Осман, помогая мне убрать со стола.
– Надо же, да вы растете, господин Хуссейн! – удивленно протянула я.
Ведь муж до сих пор умудрялся ревновать к нашей тесной дружбе с Глебом. И то, что он сегодня даже не позвонил за то время, что я провела с Глебом, было прорывом.
– Я учусь сдерживать свои порывы, – прошептал он, оттесняя меня к стойке и сладко целуя.
– От тебя не пахнет алкоголем, – разорвав поцелуй, прошептала я.
– Заменил виски яблочным соком, – ухмыльнулся он. – Отец семейства не должен пить.
– Надеюсь, Глеб этого не заметил, – покачала я головой.
– Не волнуйся, ему было не до этого, – вздохнул Осман, позволяя мне отстраниться.