— Вы, Петр Александрович, вижу, театром интересуетесь мало, — сказал Суворин.
— Верно.
— Не любите искусство?
— Ну почему не люблю. Манипулятивное искусство, искусство заставить людей чувствовать то, что нужно тебе — это увлекательно. Просто за последние тысячелетия особого прогресса не видно. Аристофан, Лопе де Вега, Шекспир — после них поле сжато. Осталось подбирать колоски, а это, что ни говори, дело невеликое.
— То есть как это? А прогресс?
— Московский художественный театр на паях, где артисты пайщики — это прогресс? Так ведь и театр «Глобус» был на паях. И, кстати, «Глобус» — это три тысячи зрителей на представлении. Какова вместимость новых театров? И ещё — рядом с «Глобусом» были «Лебедь», «Куртина», «Роза». То есть разовая вместимость театров времен Шекспира была выше вместимости нынешних московских и петербургских театров. И много выше. Потому о прогрессе можно бы и поспорить — но не вижу смысла. Что есть, то и есть.
— Значит, вы не против театра? — с ехидцей спросил Суворин.
— Помилуйте, что значит — за, против? Я не артист, не драматург, не антрепренер, не барышник. Я даже рецензий не пишу. Единственно что я могу — это купить билет или не купить, этим моё влияние на театр и ограничивается. Но поскольку в славном городе Ялте театр можно увидеть только случайно, какую-нибудь труппу бродячих артистов, то и тут мои возможности невелики.
— В Ялте гастролировал Художественный театр, — вступился за Мельпомену Чехов.
— Да, мне рассказывал Исаак Абрамович. И он считает, что в ближайшие лет десять Художественный театр более в Ялту не приедет. Не по причине нелюбви к городу, а — чистая экономика. Базис надстройку определяет, как говорят господа марксисты. Театр — штука и дорогая, и немасштабируемая.
— Дорогая, это я понимаю, а что значит «немасштабируемая»? — удивился Чехов.
— Возьмем тот же Художественный театр. Или любой другой. Предположим, он замечательно поставит замечательную пьесу замечательного драматурга с замечательными артистами. И даст — ну, мы теоретизируем, конечно, — даст за год сто представлений. Сколько людей смогут посмотреть спектакль? Сто тысяч. Каково население Москвы? Миллион человек. То есть в идеальных условиях спектакль увидит только каждый десятый москвич. Говорить о населении Российской Империи не приходится вовсе. Они могут только читать рецензии — вот и всё приобщение к искусству. Вам, господа, вероятно, приходится выдерживать настоящий штурм, когда с просьбами о контрамарке или билете к вам обращаются родные, приятели и даже вовсе незнакомые лица, полагающие, что вы, как люди к театру близкие, обладаете пачками билетов и контрамарок.