Маша подошла к берегу.
– Доброе утро!
– И вам всего доброго, барышня!
Он провел взглядом сверху вниз.
Ничего особенного. Но все мужчины не отрывали взгляда от нее. В его же взгляде не было ничего оценивающего. Он не смотрел на нее, как на женщину. Не так он на нее должен был смотреть.
– Это моё любимое место,– вздохнула она.
– Простите, я не знал (сказано без трепета). Я сейчас же уйду.
Совершенно невзрачная внешность. Даже возраст невозможно определить. Может быть тридцать, а может быть и сорок. Хотя могут быть и все пятьдесят.
– Что вы! Что вы! Оставайтесь! Это же не частное владение! – она замахала руками. – Я поищу себе что-нибудь другое.
– Вы художница?
Он взглядом показал на мольберт.
– Нет. Но с год назад увлеклась. Всегда рисую в этом месте. Речка, берег, кусты. Вроде бы одно и то же, но каждый раз получается совершенно по-разному.
– Я могу потесниться. Тут мне, кажется, вполне достаточно места. Если, конечно, вы не возражаете.
– А что? Пожалуй! – согласилась она.
Обычно она всегда предпочитала одиночество. Но незнакомец показался ей интересным. И она решила остаться рядом с этим человеком, совершенно невзрачным и неинтересным. Но она-то знала, что первое впечатление часто бывает обманчивым.
– Позвольте мне развернуть и закинуть вашу удочку. Ах да! Забыл представиться. Георгий Бушкин. Или просто Жора.
– Бушкин – Пушкин!– улыбнулась она.
Все мужчины смотрели на нее знакомым оценивающим взглядом. Здесь же ничего подобного не было.
Он улыбнулся.
– Бушкин! Бушкин! Стихов – увы! – не пишу. Мастер цеха на заводе.
– А я Маша Дубровская. Но это по мужу. А так я Троекурова. У меня трое детей. Девочка и два мальчика.
– Трое? Не может быть!
– Может, Георгий. А кстати, вы мастер по какому делу? Если не секрет.
– Я это… Знаете, разные операции над болванками. Болванки – это заготовки, сырье, а у нас из них делают нужную продукцию.
Маша расположила мольберт и нанесла первые штрихи.
– У вас клюет, Георгий! Посмотрите на поплавок!
– Ах да! Задумался! Спасибо!
Он резко дернул.
– Сорвалось. Не повезло. Рыбацкое счастье переменчиво.
Он не рыбак. Рыбак сначала бы провел рыбу, убедившись, что у него на крючке, какого размера, потом бы резко подсек и выдергивал удочку. Но если он не рыбак, зачем такую рань тащиться сюда, причем в одиночку? И на чем он добрался. Поблизости никакого транспорта. И следов нет. Даже от обуви. Не с воздуха же он упал и не с речки вынырнул?
Георгий принялся насаживать червяка. Маша отвернулась от мольберта.
– Давайте я!
– Знаете, я новичок в этом деле.
Червяки были какие-то квелые, запревшие. Выкопаны они много часов назад и где-то далеко от этого места.