— Прекрасно! — Захария небрежно накинул манто ей на плечи и провёл рукой по волосам. Зарывшись длинными пальцами в густые рыжие локоны и ухватившись у самого основания, он резко потянул за волосы.
— Я столько раз был с тобой обходительным, но до тебя видно не доходит. Я не хочу тебя больше видеть. Исчезни из моей жизни. — Захария больно сжал её локоть и, подтащив к двери, вышвырнул на площадку.
Он с силой захлопнул дверь и взял трубку телефона. Настроение было как раз подходящим, чтобы устроить консьержу знатную трёпку.
К обеду следующего дня Захария Денвер вернулся в поместье. Все домочадцы проявили несказанную радость по этому поводу и наперебой бросились к нему с расспросами. Габриэлла же лишь любезно поздоровалась, но отметила про себя, что ждала его возвращения и сейчас чувствовала такое же воодушевление, как и все остальные. Но это ощущение быстро сошло на нет. Захария приехал злой, как черт. Весь его вид выражал крайнюю степень недовольства: поза была скованной и буквально дышала напряжением, во взгляде сквозило раздражение, а между бровями залегла тревожная складка. На вопросы он отвечал скупо и односложно, явно сдерживаясь из последних сил, чтобы не сорваться и не сказать что-нибудь резкое и недопустимое.
— Закари, надеюсь, ты составишь нам компанию за обедом? — спросила Элизабет, не трудясь считывать знаки, явственно посылаемые ей племянником. Он уже начал подниматься по лестнице, но, сделав глубокий вдох и погасив полыхнувшее огнем недовольство, медленно повернулся.
— Я устал, Элизабет, но если ты соблаговолишь перенести обед на час позже, то обязательно присоединюсь. Что вас постоянно так веселит, мисс Хилл? — надменно вскинув бровь, обратился Захария к стоявшей поодаль и смотревший на всё происходящее с едва заметной улыбкой Габриэлле. — Если вы продолжите в том же духе, я начну беспокоиться за ваше душевное здоровье.
Что это было? Явное оскорбление или хлынувшая через край злость, нашедшая достаточно специфичный и весьма неприятный выход, Габриэлла не знала. И хотя внутри она вся кипела от праведного гнева, отвечать на выпад не стала. Во-первых, обмениваться любезностями такого рода при свидетелях не хотелось, а во-вторых, вчера грешным делом она уже было подумала, что испытывает к Захарии не только деловой интерес, зато сейчас исключила этот вариант целиком и полностью!
— Конечно, дорогой! Мы будем ждать тебя, — вмешалась Элизабет, не замечая плотного сарказма, которым сочился его голос, и совершенно проигнорировав выпад в сторону гостьи. Когда Захария исчез из виду, не удостоив никого даже взглядом, миссис Крэмвелл повернулась к Габриэлле и прошептала: