– Сатрапы, – буркнул Антон и восхищённо покосился на Рича. – Не показываете нас Владычице, а для чего тогда купили? Мы может, ради неё, за неё… Эх! Пойдём, парни, нас тут не любят.
– Стоять! – рявкнула пришедшая в себя Шапсут. – Вам кто разрешил выходить?
– Любовь! – патетично воскликнул Петри. Гарем изумлённо уставился на него. – Любовь к прекраснейшей госпоже повлекла нас, подхватила волной безумства! Ради наслаждения хоть раз увидеть её чудесный лик мы готовы и в воду, и в огонь!
– Тихо! – Шапсут начала нервничать. Это выходило за все рамки, не хватало ей ещё бунта среди наложников. Впрочем, Владычица сама виновата – никогда так надолго не забрасывала их, вот и заскучали. Сейчас пусть увидит и поймёт, какие тяжелые последствия несёт одержимость одним мужчиной. Заодно это поставит Алгана на место.
– Хорошо, – кивнула она величественно. – Я провожу вас к Владычице, думаю, она позволит вам выказать свою любовь. Споёте для неё, станцуете. Посмотрите.
– Благолепная! – простонал Петри, падая на колени и подползая к ней. Поцеловал край платья и поднял блестящие от восторга глаза. – Вы наша заступница и защитница!
– Профсоюз, – брякнул Рич, икнул. Прикрыл рот ладонью. Неизвестно, что пили местные женщины, раз здорового и явно закалённого в возлияниях мужика снесло с трёх кружек.
– Хорошо споёте – будет вам ваш профсоюз, – строго сказала Шапсут, отпихнув носком туфли Петри, который продолжал слюнявить платье. Пробормотала еле слышно: – Знать бы ещё, что я им пообещала…
Владычица скучала. Алган болел и умолял не навещать, пока страшная хворь не пройдёт. Природу этой хвори рассказывать напрочь отказывался. Обижать любимого не хотелось, хотя Владычица не раз и не два думала, что неплохо бы сходить в гарем. Но, когда Шапсут склонилась над ней, шепча, что наложники умоляют о встрече, улыбнулась – это шанс. Алган не обидится, раз они пришли сами. А она развлечётся. Взмахнув рукой, Владычица развалилась на подушках и приготовилась развлекаться.
Ввалившись в зал, наложники сгрудились перед резко застывшими Ричем и Антоном. А те щурились после полумрака коридоров, пытаясь разглядеть хоть что-то в вакханалии цветов и красок. Золотой, зелёный, синий, красный – в глазах рябило, начала кружиться голова. Антон опомнился первым. Шагнул вперёд, перехватил гитару и запел:
– Луч солнца золотого вдруг скрыла пелена…
Он расхаживал по залу, приближаясь к подушкам у стены, на которых возлежала молодая женщина. Рич смотрел во все глаза, ступая следом, старясь не разглядывать так жадно местную Владычицу. Смотреть было на что, определённо. Точнее, сложно было не замечать такое… могущество. Мощная грудная клетка, на которой с трудом угадывалась грудь, накачанные руки воина, крепкий торс и неожиданно круглые щёки. Яркие чёрные глаза, небольшие усики над верхней губой, длинные чёрные косы, перевитые золотыми лентами. Ноги скрывало переливчатое покрывало, расшитое белыми павлинами. Ожидавший увидеть прекрасную гурию Рич опешил. Несколько раз моргнул, радуясь, что сейчас внимание приковано к Антону, и снова посмотрел на Владычицу.