Черт.
Надо же было ей прийти именно в этот момент!
Я ей не изменял. При этом я прекрасно понимаю: поверить, в то, что я говорю правду, практически невозможно.
Но развод… Какой нафиг развод?!
- С такими решениями не стоит торопиться, - произношу я максимально спокойно.
- Тебе пора, - хмуро говорит Катя. - Забирай оставшиеся целые вещи и уходи.
Она пытается выйти из спальни. Обходит меня. Я беру ее за руку, чтобы удержать.
Она вырывает руку с силой и шарахается от меня. А на ее лице такое отвращение, что мне становится совсем хреново.
Моя жена никогда раньше не смотрела на меня как на мерзкого слизняка…
Она смотрела с любовью. С восхищением. Иногда - с легким раздражением, когда я делал что-нибудь не так. Но раздражение быстро улетучивалось.
А это отвращение… неужели оно не исчезнет?
Катя спускается по лестнице, я - следом за ней.
- Дай себе время, - говорю я. - Тебе надо остыть. Нам обоим надо остыть.
- Обоим? - она оборачивается и окатывает меня ледяным презрением.
- Надо решить все спокойно!
Опять я не то говорю…
Но что я могу сказать? Сейчас любые мои слова звучат как жалкие оправдания.
- Ты можешь остывать сколько угодно. Или разогреваться со своей Инной… Делай что хочешь. Я с тобой развожусь.
- Я не с Инной! Я живу в гостинице! У меня с ней ничего не было, хотя она хотела…
Блин. Самые настоящие жалкие оправдания. Именно так это звучит.
Самому противно.
Спустившись с лестницы, Катя идет в прихожую и открывает входную дверь. Красноречиво смотрит на меня. Мол, убирайся вон.
Сейчас она выглядит совсем не так, как в спальне. Там она была маленькой испуганной девочкой. А здесь - холодная непреклонная женщина.
Я пытаюсь увидеть в ее глазах неуверенность и сомнения. Но вижу только арктический лед. Она как будто где-то далеко. Не видит и не слышит меня...
И тут из гостиной выскакивает наша дочка.
- Папа! Ты уже дома!
- Да, разбойница, я уже дома.
- Я не разбойница! Я сегодня себя хорошо вела.
- Правда? Ты моя умница!
Я поднимаю ее на руки. Целую. Прижимаю к себе.
Ева обнимает меня за шею, ее мягкие волосы приятно щекочут нос. Она такая теплая, такая родная… Пахнет молоком и печеньем.
Катя все еще стоит у двери, хотя прикрыла ее. Но она это сделала не потому, что передумала меня выгонять. Просто не хочет впускать холод вовнутрь. Это тут и так достаточно….
- Папа уходит, - говорит она.
- Куда? - удивляется Ева. - Опять на работу? Он же только сейчас пришел.
Катя лишь пожимает плечами. И смотрит на меня. Мол, сам отвечай на этот вопрос.
- У меня… дела, - говорю я.