Внезапно просыпается Лиза и заходится жалобным плачем. Я тут же дёргаюсь к дочери.
– Всё в порядке, – мама опережает меня и берёт её на руки. – Она просто голодная. Сейчас мы с Галиной Викторовной всё сделаем. И памперс поменяем. И присыпочкой посыплем... – сюсюкает мама с Лизой, строго поглядывая на меня. – А ты пока лучше Аминой займись. Комнату ей покажи. Да и по дому экскурсию проведи. А то завтра я уеду – уже не до этого вам будет.
Вот поражаюсь я матери... Как она всё восхитительно придумала! Займись, говорит, Аминой!
Что ж... Займусь!
– Прошу, – указываю на выход из столовой, пропуская девушку вперёд.
Она бросает взгляд на мою мать в поисках спасения. По глазам вижу – всерьёз раздумывает над бегством из моего дома. Потом миленько улыбается мне и всё-таки идёт в заданном направлении.
Когда мы оказываемся вне зоны видимости и слышимости, резко торможу и, схватив за локоть, вынуждаю её остановиться.
Амина замирает. Смотрит на меня огромными испуганными глазами. Она и на дороге так на меня смотрела. Похоже, боится. И так даже лучше.
Нависнув над девушкой, намеренно загоняю её в угол.
– Что ты здесь делаешь?
– Пришла на собеседование, – говорит она то, что я и так знаю. – И меня взяли!
И это я уже знаю.
– Ты и близко не подойдёшь к моей дочери...
– Тимур Алексеевич, но договор уже подписан!
С опаской выставив руки перед собой, Амина случайно касается моей груди, и мы оба вздрагиваем.
– Расторжение невозможно! – продолжает она хрипло. – И Вы, кстати, сами это здесь указали. Я буду няней у Вашей дочери ровно месяц.
Что ж, ладно... Раз другого выхода нет...
– Надеюсь, ты хорошо изучила этот договор, Амина. Не советую тебе его нарушать. Особенно пункт под номером восемь...
– Пункт восемь? А что там?
Она начинает нервничать. Лезет в сумку, извлекает договор. Конечно, она толком его и не прочитала. Уж больно мама торопилась, стараясь подписать всё до моего возвращения.
Я отступаю от неё на пару шагов. Скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдаю за тем, как девушка торопливо впитывает строчки.
– Просто обычно договоры стандартные, – начинает нервно лепетать Белова. – А у Вас тут тьма разных пунктов... Вот, нашла. Пункт номер восемь...
Читает про себя. Её лицо вытягивается в недоумении. Она вскидывает взгляд, оторвав его от бумаги и вперив в моё лицо.
– Никаких домашних животных? Вы серьёзно? Это должно меня обеспокоить?
– А разве нет? Вы же так любите кошек!
Я откровенно насмехаюсь над ней. И, кажется, она близка к взрыву. После которого договор тоже будет нарушен. Об этом сказано в пункте двадцать два.