Там, в тогда, мы не фотографировали всё подряд. Фотография убивает память. Фотография – претензия на объективность совсем не нужна для памяти. Ведь мы её конструируем по запросу всякий раз заново. Лучше помним то, что хотим, то, что говорили вслух, хорошее и про нас. На самом деле скорее и детальнее придумываем свои хорошие воспоминания. Кастомизация моей памяти завершается. Кофеин, спорт, свежий и несвежий воздух, яркие бац и серое ну-ну, черепно-мозговая травма, витамины, глицин, мой компьютер обрёл индивидуальность. Дальше утраты. Выпадение лиц и имён, запахов. Забыть купить хлеб, забыть положить его в хлебницу, забыть съесть и выкинуть заплесневелый, забыть вкус какого-то определённого хлеба из того какого-то одного дня. Той лепёшки в зимнем рынке с ничем, просто рвать и есть. Придётся переключаться на сегодняшние иллюзии, не сравнивать с прошлым обманчивым меняющимся, как школьные учебники истории, опытом, видеть сейчас. Потому фиксировать на бумаге пока можно, без фотографий-воров, без имён и дат. Потому что все имена здесь – это моё имя и все даты – мной прожитое время. Иллюзия, что есть двенадцать месяцев в году, а на самом деле их совершенно другое количество. Иллюзия, что ты работаешь в центре или живёшь там, но в памяти на кличку «центр» отзывается перекрёсток из другого города и троллейбусная остановка со скелетом ларька. Можно покупать тарелки и собирать магниты, но всё равно никто кроме тебя не помнит аиста, достающего из придорожной канавы лягушку. Нельзя продать свою иллюзию жизни, своё чувство хлеба. Люди могут только притворяться, что у режиссёров-актёров это получается, а потом приходить домой и рассказать родным, что смотрели «Вий». Это такой фильм про математика, что доказал теорему мелом на полу и сбросил матрицу, иллюзию, оживил умерших раствором столовых клеток, но получил ишемический инсульт и не смог рассказать ассистенту, как повторить эксперимент. А родные покивают, но, разумеется не поверят. Кто же это пользуется мелом в наши дни. Мел этот портит всю историю, а так вполне правдиво. Во второй части мозг учёного реваскуляризируют, но оперативная память не успела перейти в долговременную и рецепт воскрешения не запомнился, утратился. Но учёный сразу вспомнил другой, потому память – это иллюзия.